Ракетчик звездной войны

Алла сжала зубы и с трудом проглотила комок каши.

Запустить бы этой тарелкой… Да в кого? В «зотовца», что растопырился в дверях? Небось, сволочь такая, картоплянию не жрет, мясцо подъедает! Чтоб ты им подавился, козел…

– А вы знаете, – громко спросила Наташа, – как по-немецки будет «Защитные отряды»? – и сама же ответила: – Schutzstaffeln! Сокращенно – СС.

По столовой расползлась тишина.

– Хороший синоним, – хладнокровно сказала Алла, – Гитлер вообще-то собирал не «защитные», а «охранные отряды»… Да какая разница, правда?

«Зотовец» неуверенно пошевелился, шмыгнул облупленным носом и прикрикнул:

– Разговорчики!

Алла поухватистей взялась за тарелку, красочно представила себе, как мечет ее в эту конопатую морду, и медленно отняла пальцы. Не время.

В столовую вплыл Арнаутов. Лизнув грязный палец, он перелистнул страницу блокнота.

– Ну, – громко сказал он, – разнарядка на сегодня такая… На к-копку картоплянии – три человека!

– Огласите весь список, пожалуйста! – послышался голос.

Арнаутов сердито глянул на работников.

– Поёрничайте мне еще, поёрничайте! – прикрикнул он. – С-сатирики – юм-мористы… На уборку территории – два человека. На растопку б-бани – два человека. Носить воду – д-два человека… Охрану дадим. На пошив верхней одежды – ч-четыре человека. Дежурство по кухне – два человека…

Огласив список, Арнаутов распределил работы.

Алле досталось копать картоплянию. Это значило – счищать снег лопатой вокруг кустов, долбить ломом и киркой мерзлую почву на метр вглубь и выковыривать оттуда эти чертовы корнеплоды. Дневная норма – пять этих чертовых корнеплодов на одну работницу.

С гордым видом в пределы столовой ступил «генерал» Скляров. Покачавшись с пятки на носок, он махнул перчаткой адьютанту, бывшему комсоргу:

– Распишешь охранников, кого куда.

– Так точно! – прогнулся адъютант.

– Ну, что с-стоим? – крикнул Арнаутов. – Даррмоеды! На работу!

Алла вышла из столовой и подождала Наташу с Марусей.

– Ну что, дармоедки? – усмехнулась она. – Айда за инструментом?

– Алла, смотри! – напряженным голосом сказала Наташа.

Алла повернулась. Из сдвоенного балка «вождя» спиною выпал Воронин, за ним шагнул встрепанный Лядов.

– Фашист! – тонко закричал профессор. – Гестаповец!

Отто ударил ученого сапогом, Воронин ухватил «вождя» за ногу и повалил. Уселся ему на грудь и пошел дубасить – неумело, но с превеликим удовольствием.

– Так его! Так! – радостно попискивала Наташа.

Алла молчала. Она понимала, что Трофим Иваныч только что испытал последнее в своей жизни удовольствие.

Подбежавшие «зотовцы» схватили профессора и завернули ему руки за спину. В зарешеченном окне дровяного сарая, давно ставшего тюрягой, показался Переверзев.

– Что, суки?! Старика повязали? Гер-рои, мать вашу…

Лядов поднялся и отряхнулся. Он не закричал и не бросился к Воронину. «Вождь» растянул губы в страшненькой улыбке и проговорил с ласковостью:

– Дорвался, мышь белый? – обернувшись к Арнаутову, он спросил: – Почему зэки еще не на работе? Живо стройте их, и вперед!

– В З-западный лес? – угодливо спросил Арнаутов.

– Да, наверное… – подумал Лядов. – Дрова оттуда больше жару дают. А этого, – он небрежно ткнул пальцем в Воронина, – расстрелять!

Скляров взял под козырек и двинулся к профессору.

– Не сейчас, – притормозил его «вождь», – ближе к обеду. Уведете зэков – сунете это хулиганье задрипанное на их место… Исполняйте.

Все встали во фрунт. Алла сумрачно проводила взглядом «вождя» и махнула рукой Наташе с Марусей:

– Пошли! Надо успеть до обеда хотя бы пять штук надолбать.

– Поражаюсь я твоим нервам… – вздохнула Наташа.

Алла усмехнулась.

– А они у меня перегорели, – сказала она. – Нервы в нашем Воданлаге – недопустимая роскошь…

Глава 11. Контрудар

 С неделю Кузьмичев отлеживался и отъедался. На базе лонгструмпов, кроме «розовых» цилиндриков, обнаружились еще и синие – со вкусом, отдаленно напоминавшим красную икру, и зеленые – на сладкое.

Больше ни одного бластера Георгий не отыскал, зато наткнулся на пару запасных батарей – не забывала его Золотая рыбка!

Кое-как прикрепив внеземную кобуру к офицерскому ремню, Кузьмичев сам себе показался пришельцем.

А на седьмой день его одолело беспокойство. Раны еще не затянулись как следует, побаливали, и слабость не проходила, но лечиться дольше не позволяла совесть. Пока он тут космические деликатесы лопает, что на базе-то деется? Ведь неспроста Скляров с Лядовым спелись, наверняка же гадости готовят людям!

Конечно, здоровье у него еще не то, чтобы бегать и прыгать, ему бы еще деньков десять поваляться, да невмоготу уже.

Полковник накинул на себя подобие круглого лонгструмповского одеяла, в котором он проделал дыру посередине – для головы, – и покинул базу. Одеяло было интересное, толстенькое, но легкое. Может, и не одеяло вовсе, а матрасик… Ну неважно, главное, что теплое.

Кузьмичев выбрался на просеку и направил стопы к востоку, где за деревьями смутно угадывалась плоская макушка Базовой.

Не дойдя до цели километров двух, полковник остановился. Послышалось ему, что ли? Да нет, вот опять этот звук – удар топора по дереву.