Ракетный центр Третьего рейха

Рычание автомобильного двигателя, плеск дождя, отсутствие каких-либо признаков жизни создавали ощущение отрешенности, безвременья, безразмерности пространства. Мне казалось, что неумолимая судьба снова лишает меня любимой работы.

Глава 16. Как возродившаяся птица феникс

Вдруг за поворотом появился американский солдат и взмахами рук приказал нам остановиться. Магнус вышел из машины и показал какой-то документ охраннику, который жестом указал нам на соседнее здание, где много лет назад находилась австрийская таможня.

Напрягшись и предчувствуя недоброе, мы вошли. Солдаты указали нам на стулья у кирпичной стены. Они вели себя вежливо, но равнодушно и не заводили разговоров. Офицер долго звонил по телефону. Я изучал английский язык в средней школе, но с трудом понимал, что он говорит.

Примерно через полчаса нас снова отправили в автомобили, и вскоре наша колонна опять была в пути. Однако на этот раз нас сопровождали две машины (вскоре я узнал, что это джипы), которые довольно хорошо изучил впоследствии и восхищался ими, но никак не мог понять, почему у них такой неудобный салон.

Мы приехали в Ройтте с наступлением темноты и остановились перед типичным баварско-австрийским особняком. Электричество еще не восстановили, и в городе было темно. Нас отправили в большой, тускло освещенный зал. У стены был стол, заваленный документами и освещаемый свечой. Лицо американского офицера, просматривающего документы, в полумраке казалось призрачным.

Наши лица напоминали маски в темноте. В зале присутствовали и другие, в том числе несколько офицеров – бывших сотрудников Дорнбергера, которых привезли сюда под каким-то другим предлогом.

Затем американский персонал, отлично говорящий по-немецки, начал записывать наши имена и фамилии. После небольшой формальности нас провели в маленькие комнаты в просторном доме. Комнаты были не особенно опрятными, а постельное белье несвежим, но никому не было до этого дела. Происходящее настолько отличалось от того, что было с нами всего несколько часов назад, что мы ни на что не обращали внимания. Внезапно дали электричество. Мы разобрали багаж, умылись, причесались и приобрели более цивилизованный вид. К нашей полной неожиданности нас привели в просторную столовую и предложили простую, однако превосходную еду, включая свежие яйца, сливочное масло и невероятно белый хлеб – то, чего мы не ели много лет. Несколько американских офицеров сидели поодаль, читая или слушая радио. Мы мало разговаривали между собой. Поев, мы вернулись в свои номера и вскоре крепко уснули.

Утро следующего дня было приятным, хотя по-прежнему холодным. После кратких инструкций нас привели во временное здание, в котором подавался американский завтрак. После пяти лет войны завтрак произвел на нас огромное впечатление. Мне стало почти неловко. Пока к нам относились абсолютно корректно, от чего мы испытывали большое облегчение.

На выходе из столовой нас встретили армейские фотографы, принявшиеся делать фотографии нашей группы и отдельных лиц, в особенности фон Брауна. Потом мы вернулись в свои номера. Несколько часов мы разговаривали друг с другом и читали. Я воспользовался временем, чтобы сделать кое-какие заметки. Затем нам вдруг сказали собирать свои вещи и садиться в американский армейский грузовик с открытым кузовом, стоящий напротив дома. Я сразу заметил, что Вернер фон Браун и Дорнбергер отсутствуют.

Пробыв в пути несколько часов, мы остановились перед зданием школы в маленьком городке Пайтинг. Выбравшись из грузовика, мы неожиданно оказались в окружении старых друзей. Перед нами стояли Кашиг с ИС-7, Шарновски, Хютер и многие другие. Работники Пенемюнде потихоньку воссоединялись при довольно странных обстоятельствах. Я почти боялся вспоминать о ле гендарной египетской птице феникс, возродившейся из пепла.

В здании школы нас ждал еще один сюрприз. В нем располагался городской детский сад, поэтому мебель и санитарные условия были соответствующие. Даже не имея пригодной мебели, кроватей и ковриков, мы провели радостный и интересный вечер при свечах, обмениваясь историями. У меня в чемодане была бутылка сладкого вермута, и каждый сделал по глотку. Ночевка на непокрытом полу напомнила мне ночь в берлинском убежище во время воздушного налета.

Следующие дни прошли без событий. Время от времени появлялись слухи об отъезде, но они оказывались ложными. Наше передвижение было ограничено, но нам разрешалось ходить в близлежащую гостиницу, чтобы поесть. В один из дней внезапно появилась обезумевшая от волнения Вальтраут – жена Хартмута. Его арестовали американские военные после обвинения сельчан, которые думали, будто Хартмут служит в СС Гиммлера. Позднее выяснилось, что подобная участь постигла и других, но вскоре всех реабилитировали. Спустя несколько дней мы снова отправились в путь.