Ракетой на Луну

Между тем, Баумгарт отправлял беспроволочные телеграммы „Герольду“, Готорну, правительству. Они повсюду были уловлены и через несколько минут зашумели по всему миру, несясь в самые отдаленные уголки земли. Газеты выпускали экстренные выпуски, повсюду говорили о событии, вызвавшем радостную сенсацию, как всегда, когда смелая идея, воплотившись в действительность, становится достоянием человечества, когда давнишняя, заветная мечта обретает образ и бытие. В расстоянии семисот километров от земли Баумгарт сел к столу и нацарапал стальным резцом на платиновой пластике радостное приветствие Элизабет. Вторая пластинка заключала в себе сообщение президенту Африканских Соединенных Штатов, а третья — краткий отчет для „Африканского Герольда.“ Через несколько секунд три цилиндра выскользнули через выводную трубку в бездну. Блеснув на солнце, как осколки стекла на дна ручейка, они исчезли в бездне.

Из этих трех оригинальных писем найдено было только два. Одно выудило из воды дозорное судно „Кондор“, а второй цилиндр, разбрасывая искры магниевого пламени, упал на небольшой двор ткацкой фабрики на Мадагаскаре. Третий цилиндр, предназначавшийся для „Герольда“, не был найден. Правда, эти металлические приветствия достигли места назначения лишь через два дня, — но какая блаженная улыбка пробежала по лицу Элизабет Готорн, когда она взяла в руки тонкий блестящий листочек! Этот привет с неба потом целых полвека был для нее святыней. Говорят, она так крепко зажала в руке эту металлическую карточку на смертном одре, что пришлось похоронить ее с нею.

В тысяче километров над поверхностью земли „3везда Африки“ повернула. Испытывать было нечего, Стэндертон-Квиль убедился лишь, что несущие поверхности и руль нужно видоизменить для увеличения безопасности полета. Люди, заключенные в стальную темницу, теперь только почувствовали всю красоту необыкновенного зрелища, открывшегося перед ними! Поле зрения колоссально расширилось. Далеко на юге местами показывались из тумана первые ледяные барьеры Полюса. Облачные массы носились над ними, а на севере, где должны были лежать берега Индии, возвышалась темная синеватая стена с белыми зубцами. Облака и опять облака, в которых, однако трудно было признать таковые, ибо они сливались в плотные массы, в горы со снеговыми вершинами, под которыми, казалось, погребены были сооружения людей.

Аппарат медленно спускался к земле.

Чудилось, что „Звезда Африки“ неподвижно стоит в пространстве, а масса серых, зеленоватых, желтых и белых пятен с быстротой урагана поднимается снизу. Хлопья ваты — облака — придвигались все ближе; скоро аппарат потонул в облачном море, затем облака оказались выше его, и корабль понесся на небольшой высоте над океаном.

Местами виднелись темные точки судов. От них поднимались крохотные белые дымки: это были салютные выстрелы, гром которых тонул в грохоте взрывов. Наконец, вынырнул Капштадт со своими белыми крышами и зеркальными окнами. Показались человеческие массы — целое море красноватых пятен, десятки тысяч белых платочков, трепетавших, как мотыльки!

Вот вынырнули черные постройки узамбаранитных заводов, показались светлые рельсы стартовой площадки. Машину застопорили. С шипением опустилось блестящее тело.

А вокруг слышался шум, неясный гул, словно ураган мчался по лесам.

Сильный толчок, еще толчок, скрип… „Звезда Африки“ легла неподвижно!

Распахнулись окна, ворвался свежий воздух. Показалось радостное взволнованное лицо Баумгарта. Нежная белая ручка вдвинулась в люк, и когда голова немца высунулась из окна, две мягких руки обвили его шею, и горячее лицо прижалось к его лицу.

А шум нарастал, нарастал, и десятки тысяч платочков трепетали в солнечном свете.

ГЛАВА XI

Солнце, окутанное оранжевым туманом, садилось за Нилом, порождая изумительные отражения на глади широкой реки. Сверху, где тянулась цепь холмов Джебель-Мокаттама, лежал в желтоватом тумане Каир, даль тонула в причудливой фиолетовой тени. Горячий сухой поток воздуха струился из Ливийской пустыни; до сих пор, несмотря на все усилия, людям удалось обратить лишь небольшую часть ее в плодородные пашни.

Трое мужчин, выйдя из чудесного здания обсерватории, которое светилось далеко за городом, как волшебный замок, в лучах заходящего солнца, направлялись по небольшому парку к лужайке, заросшей невысокой травой.

— Здесь, уважаемый мой коллега, вы видите перед собой наш новый исполинский телескоп — несомненно, на долгое время величайший в мире! Мы надеемся при его помощи исторгнуть последние тайны звездной вселенной!

Баумгарт поднес руку козырьком к глазам и стал всматриваться в зелень лужайки.

— При всем добром желании я ничего не вижу, уважаемый Бен-Хаффа! И если вы не зарыли ваш исполинский телескоп в землю, то я уж не знаю, где его искать!

Бен-Хаффа самодовольно усмехнулся.

— Мы и впрямь зарыли его в землю: вы стоите прямо перед ним! Еще один шаг — и вы упадете в его стотридцатиметровую трубу и утонете в исполинском зеркале!