Ракетоносцы. Адское пламя

Павел, едва освоившись со своим новым статусом переводчика при командире 17-й штурмовой бригады, набрался смелости и обратился к нему с просьбой забрать из госпиталя в бригаду и пришедшую в себя Мэрилин. Просьбу свою он мотивировал тем, что она знает английский лучше Павла (как-никак, этот язык для неё родной) и в сложных случаях сможет оказать неоценимую помощь, но полковник, выслушав его, хитро улыбнулся в усы.

– Не хочешь оставлять свою англичанку без присмотра? Правильно делаешь: у нас тут такие ухари водятся – на ходу подмётки режут, а уж девчонку увести из чужого стойла для них вообще раз плюнуть. А девки – они как мотыльки, летят на свет, что поближе да поярче. Ладно, забирай свою кралю к нам, разрешаю – лишний толмач пригодится.

Капитан Пронин, узнав об этом, высказал Ковуну свои подозрения: мол, как бы вы, товарищ полковник, змею на груди не пригрели. А вдруг она шпионка? Да и с самим Павлом Каминским не всё ясно: имеются и на его счёт сомнения.

– Если у тебя есть сомнения, – набычился комбриг, – проверяй, для того ты здесь и предназначен.

– Как мог, проверил, – объяснил начальник особого отдела. – Вот разве что потрясти их обоих… с пристрастием.

– Это как? – лицо полковника потемнело. – Иголки им под ноги загонять будешь, да, Пронин? У тебя голова имеется, вот ею и работай, а не раскалёнными клещами размахивай! Под калёным железом кто угодно признается в чём угодно, только таким признаниям грош цена. Ты русский офицер – не забывай об этом, капитан!

Павел об этом разговоре не узнал. Но Мэрилин была теперь рядом с ним, он мог о ней позаботиться и защитить её, если понадобится, и этого ему было достаточно.

И очень скоро в 17-й оказался и подлечившийся Вован. Бойцы штурмовой бригады широко использовали трофейное оружие, и его знания по этой части пришлись как нельзя кстати. Сосватал Вована Фёдор Резунов – бывший беспризорник и бывший афганец стали закадычными приятелями, – и Вован с большим азартом делился с оружейниками бригады своим богатым опытом по части разных смертоубийственных приспособлений, в том числе и таких, какие в этой Реальности были ещё неведомы, удивляя этим бывалых солдат. Такая осведомленность Вована должна была бы вызвать подозрения – и где это он обучился таким премудростям, не иначе как в американской школе диверсантов, – но как ни странно, Пронин не препятствовал его появлению в 17-й. Вован вызывал у бдительного капитана меньше всего подозрений: вероятно, потому, что уголовники, грабившие «буржуев» (за такого Робин Гуда выдавал себя бывший браток), являлись, по мнению некоторых «идеологов» Народной России, «социально близкими элементами» – во всяком случае, гораздо более близкими, чем разного рода умники, склонные иметь собственное мнение, а не слепо следовать за перстом указующим. Начальник особого отдела распорядился только не давать Вовану в руки оружия и не посылать его на передовую: мол, приглядеться к нему надо. На самом же деле Пронина беспокоило, как бы контуженный «атаман ямайской шпаны» до получения ответа из Москвы не поймал ещё одну пулю, более смертоносную (отвечай потом за него да объясняй, почему не уберёг).

Они с Павлом встречались – изредка и мельком, у обоих хватало дел, а непрерывные тяжёлые бои не оставляли времени для продолжительных дружеских бесед, – однако Павлу показалось, что бывший бизнесмен стал каким-то странным: его разухабистую уверенность в себе сменила задумчивость, несвойственная людям такого типа. Павел не мог понять, в чём дело, пока однажды во время краткого затишья им не удалось поговорить наедине.

Павел по поручению комбрига составляя простую и понятную всем рядовым бойцам инструкцию по пользованию трофейными противотанковыми базуками, а Вован предметно объяснял ему на захваченном образце, какая железка этого оружия для чего предназначена. А когда они закончили, и Павел уже собирался к себе, Вован тронул его за рукав.

– Послушай, студент, – тихо сказал он, оглядевшись по сторонам и убедившись, что рядом с ними никого нет, – мы, это, домой вернуться можем? В смысле, обратно в наш мир, откуда нас этот серый туман высосал?

– Вряд ли, Володя. Мы оказались здесь совершенно случайно, и надеяться на вторую такую же случайность… Никто не знает, как стыкуются разные миры, по каким законам, где и когда откроется окошко из одного мира в другой. А миров этих бесконечное множество, и вероятность возвращения отсюда именно в наш мир практически равна нулю.

– Значит, мы тут типа как на пожизненном заключении? – Вован помрачнел. – Жопа дело…

– Тебе так не нравится это мир? Он такой же, как наш: и небо, и солнце, и люди. Вот только война: это, конечно, не сахар… Тебе не по душе, что здесь идёт мировая война? Мне, признаться, это тоже не очень нравится, но что делать.