РАКЕТЫ И ЛЮДИ

После длительного общения с немецкими радиоспециалистами мы, покидая радиолокационный «пьяный» радиозавод «Лоренца», зашли доложить полковнику, который дал нам разрешение на осмотр и общение с немцами. Формальное представление перешло в длительный разговор и обмен впечатлениями. Полковник оказался таким же «профсоюзным», как и мы.

Это был уполномоченный Совета по радиолокации при ГКО Александр Иванович Шокин. Тогда я не мог предвидеть, что встретился с будущим заместителем министра радиоэлектронной промышленности, а затем министром электронной промышленности. В такой его ипостаси мне не раз еще пришлось с ним встречаться почти до его кончины в 1986 году.

Тогда в Берлине он с горечью говорил, что наша радиотехническая и электронная промышленность, несмотря на серьезные научные достижения, по сравнению с тем, что мы видим здесь, безусловно, является слаборазвитой.

Как и при всех предыдущих посещениях немецких заводов и лабораторий, нас поражало, по сравнению с нашей отечественной бедностью, обилие измерительной техники – универсальной и специализированной. Ламповые вольтметры, осциллографы, звуковые генераторы, наборы всевозможных фильтров, стандартных усилителей, волномеров, частотомеров и прочая, прочая – все это высокого качества, ибо отдельные образцы, считавшиеся у нас драгоценностью до войны, здесь попадались на глаза непрерывно. Такого изобилия ни один наш институт, ни один завод, ни одна лаборатория не могли себе даже представить.

А ведь война лабораторий это не только война чистых интеллектов. На вооружении у каждого «интеллекта» должны быть самые совершенные инструменты для научного исследования – это дает хорошо развитая приборостроительная промышленность.

Увы, даже теперь, уже 50 лет спустя после войны, мы в должной мере не оцениваем силу лабораторного вооружения ученого-исследователя, да и просто инженера. Кстати, злободневная тема на протяжении последних десяти лет о нашем вопиющем отставании в области персональных компьютеров имеет не только экономические, но и идеологические корни: равнодушие к конкретным нуждам человека как личности, поскольку, по мнению высшего руководства страны, прежде всего, надо было быть впереди «планеты всей» по выплавке стали, чугуна, добыче угля, нефти, количеству выпускаемых тракторов и станков.

Эти броские показатели доходили до самых тупых чиновников высоких ступеней партийно-государственной иерархии, а вот зачем нужно лидировать или хотя бы быть на уровне средней капиталистической страны по оснащению измерительной техникой и тем более дорогими вычислительными машинами – это долго не доходило. А когда спохватились, то оказалось, что мы одна из самых отсталых стран мира в этой области.

Ну, это дела современные, а тогда мы продолжали в Берлине и его окрестностях собирать и отправлять в Москву достойную внимания литературу и, на чем я особенно настаивал, измерительную технику.

Измерительная техника была моей слабостью при сборе «трофеев». Ящики с приборами, упакованными красноармейцами батальона аэродромного обслуживания, я заранее подготовил и ждал «своего» самолета для отправки в «свой» институт.

Уже к середине мая наша тройка, усиленная еще несколькими специалистами из НИСО и ЛИИ, в том числе Сергеем Лосяковым, составила более-менее ясную картину по приборной и радиопромышленности района Большого Берлина. Общий перечень составил более тридцати предприятий, каждое из которых имело технологию и продукцию, превосходящую по своим показателям нашу отечественную.

Самыми интересными были лаборатории и заводы «Аскания», «Телефункен», «Лоренц», «Сименс», АЕГ, Бляупункт, Леве-радио.

Для нас было внове, что у немцев существовала и процветала фирма «Лист», специализировавшаяся только на разработке и массовом выпуске многоконтактных штепсельных разъемов – штекеров. Их выпускалось сотни тысяч для всей авиационной и ракетной техники. Это была по идее очень простая, но по технологии принципиально новая для нас продукция, появившаяся в связи с резким усложнением электрических схем летательных аппаратов, необходимостью надежной электрической стыковки и расстыковки при ремонте и испытаниях отдельных отсеков, быстроте сборки и т.д.

Сам термин «штекер» перешел к нам от немцев уже после войны. В истории многое переходит победителям от побежденных.

Мы только после войны оценили, какую огромную техническую роль в авиационной и ракетной технике суждено играть такому, казалось бы, простому устройству, как штепсельный разъем – штекер!

Немцы затратили годы на разработку технологии надежных разъемов и ввели в авиации и ракетной технике стандартные «штекера Листа» от двух до тридцати контактов. Нам потребовалось три года, чтобы воспроизвести не уступающие по надежности разъемы. Однако в первые годы освоения ракетной техники они доставляли нам массу неприятностей.