Ракеты и люди

Гайдуков в этой ситуации принял единственно правильное решение, которое имело исключительно важные последствия для дальнейшего развития ракетной техники в Советском Союзе. Чтобы ракетная техника, от которой отказалась авиационная промышленность, приобрела настоящего хозяина, надо доложить Сталину и попросить его указаний. Но каковы бы ни были указания Сталина, специалистов, уже ушедших с головой в эти проблемы, необходимо сохранить. А чтобы их не растащили по разным ведомствам, лучший вариант – собрать всех в один коллектив в Германии и пусть там работают все вместе, пока в Москве будут приняты необходимые решения.

К Сталину нельзя было идти на доклад с пустыми руками. Надо было напомнить о его переписке с Черчиллем в 1944 году, показать, что мы уже тоже разобрались в секретном Фау-оружии, что в Германии работают наши специалисты, но этого мало.

Иногда решительные действия одного человека, особенно если они закрыты на долгие годы грифом «совершенно секретно», не упоминаются ни историками, ни публицистами. Лев Михайлович Гайдуков, готовясь идти к Сталину, изучил историю РНИИ, оценил прежнюю деятельность Королева, Глушко и других еще живых репрессированных специалистов, установил, где они находятся, и подготовил список всех, кого он счел необходимым вытащить из специальной тюрьмы, в которую их загнал Берия.

Умные люди посоветовали Гайдукову проникнуть к Сталину так, чтобы об этом до поры ни в коем случае не узнал Берия.

Как уж это Гайдукову удалось, сейчас сказать трудно. Но повезло. Гайдуков доложил Сталину о работах в Германии и необходимости начать работы по этому направлению в Союзе. Сталин не принял конкретного решения о том, кому эту тематику поручить, а уполномочил Гайдукова лично ознакомить наркомов с предложением взять на себя заботу о развитии ракетной техники, и тот из них, кто согласится, пусть подготовит необходимый проект постановления. В заключение Гайдуков попросил Сталина для усиления работы освободить специалистов по списку, который он положил перед ним на стол. На списке появилась резолюция Сталина, определившая на многие годы судьбы Королева, Глушко и многих других людей.

Находясь в Германии, в 1945 году мы, конечно, не могли знать о всей этой не видимой миру кабинетной деятельности. Много лет спустя по отрывочным намекам Юрия Александровича Победоносцева я предположил, что он был одним из тех, кто помогал Гайдукову в подготовке списка и разработке тактики действий, в которых один неверный ход мог на долгие годы остановить развитие ракетной техники в нашей стране.

Что касается самой встречи Гайдукова со Сталиным, то здесь ему помогал, по-видимому, Маленков, опекавший Гайдукова как работника подведомственного ему аппарата ЦК. Кроме того, Маленков продолжал в это время состоять председателем Государственного Комитета по радиолокации и противовоздушной технике. А это значило, что он был обязан интересоваться зенитными управляемыми ракетами, которые разрабатывались в Германии в том же Пенемюнде.

Так или иначе Гайдуков получил прямое указание Сталина выходить на наркомов. Выбор был невелик: Шахурин – нарком авиационной промышленности, Ванников – нарком боеприпасов, он же руководитель Первого главного управления, ведавшего атомной проблемой, и Устинов – нарком вооружения.

Все наркоматы готовились к преобразованию в министерства. Это могло означать и смену руководителей. Сталин мог вспомнить какие-либо промахи в разработке техники времен войны и не утвердить наркома министром. Такая опасность грозила Шахурину. Во время войны он считался любимцем Сталина. Он чаще других бывал у него на докладах и больше других наркомов пользовался помощью Сталина для организации массового выпуска новой военной техники, которая к концу войны превзошла немецкую и по количеству, и по качеству. За исключением реактивной авиации. Сталин получал доклады об отставании нашего реактивного самолетостроения, и это сказывалось на его отношении к руководству наркомата авиационной промышленности. Первоочередной задачей для Шахурина была турбореактивная техника. Всем главным конструкторам была поставлена задача создания реактивных самолетов.

В этих условиях надеть на авиационную промышленность еще и «ракетную удавку» было невозможно.

В ответ на обращение Гайдукова Шахурин отказался от участия в программе создания ракетного вооружения, несмотря на то, что ракета по своей конструкции, технологии производства, приборному и электрическому оборудованию ближе авиационной технике, чем другим видам вооружения. С этого отказа началось продолжавшееся многие годы противостояние авиационной и ракетной техники. Авиация имела преимущества до тех пор, пока не появились стратегические ракеты – носители атомной боеголовки.