Ралли должно продолжаться

– Ну, как можно? – возмутился Алесь. – О чем вы говорите? Денег у вас мы не возьмем. Вы – наши гости!

– Накормили, напоили – спасибо. За это не расплачиваемся, – внушительно проговорил Лавров. – Но бензин у вас бесплатно взять не можем. Что вы своей француженке скажете?

– Точно. Мадам наша женщина довольно экономная. Хотя вроде бы и миллионерша, – подтвердил Богдан.

– Так вам именно бензин нужен? – спросил Алесь. – Наш джип дизельный.

– Это хуже, – задумчиво прищурился Катаев.

– Да есть у нас немного бензина! Вон тот скрепер у нас на бензине работает, – Богдан указал на небольшой скрепер, аккуратно снимающий верхний слой песка над будущим раскопом.

– Отлично, – повеселел капитан. – Вы нас просто спасли.

– А разве может быть иначе? – расплылся в улыбке Алесь.

* * *

– Ну, и еще одна просьба, хлопцы, – сказал Батяня, когда бензобак квадроцикла был заполнен горючим до пробки и оставалось только попрощаться. – Вы молодцы, конечно, что нас разоблачили…

– Да, лихо раскусили! – подхватил Катаев. – Прямо как контрразведчики!

Археологи заулыбались и посмотрели друг на друга с довольным видом.

– Так вот, для всех остальных мы – бельгийцы. Серпентологи. Исследователи змей.

– Ну, это понятно, – ответил Алесь. – Мы же все понимаем.

– Своих не выдадим, – добавил Богдан. – Удачи вам, ребята.

Глава 18

В средневековом застенке, где томились похищенные российские гонщики, наступало очередное унылое утро. Сквозь узкие, забранные решетками окошки в камеру проникли первые лучики света – напоминание о том, что за пределами тюрьмы существует большой солнечный мир. Джалиль Сафаров лежал на тонком тюремном матрасе и в очередной раз продумывал варианты планов будущего побега. К нему относились куда лучше, чем к остальным, поэтому возможность ознакомиться с ситуацией он постарался использовать по полной программе. Джалиль уже достаточно хорошо изучил порядки, царящие в крепости. Постоянно в ней обитало, кроме ее хозяина, не так уж и много людей – всего около тридцати человек, из которых шестнадцать рядовых боевиков и четверо рабочих или слуг находились тут постоянно. Слуг или рабов – Джалиль даже не знал, как точно квалифицировать этих тихих и покорных людей. Все четверо трудились в крепости с утра и до вечера, безоговорочно выполняя любые приказания бандитов. По-другому вели себя личные слуги шейха – эти приближенные к трону ставили себя гораздо выше рядовых боевиков и, кроме указаний шейха, признавали только авторитет Хамида Бенкура – ближайшего помощника хозяина крепости. Хамид заправлял здесь всеми без исключения делами. Он был не только «глазами и ушами» шейха, но и его «голосом», отдавая бесчисленные распоряжения налево и направо, обычно даже не советуясь перед этим с хозяином. Кроме того, Хамид руководил действиями еще нескольких подразделений боевиков, которые находились не в крепости, а в других местах – за инструкциями сюда являлись только их командиры с немногочисленной охраной.

Обитавшие в крепости боевики сильно различались между собой. Довольно скоро Джалиль понял, что большинство боевиков – совсем не местные жители, разговор и особенности поведения многих из них явно указывали на то, что они попали сюда издалека. Из четверых охранников, постоянно осуществлявших надзор за пленниками, двоих Джалиль изучил лучше остальных. Всегда веселый и кажущийся открытым и искренним Мустафа разительно отличался от вечно злого и угрюмого Карима. Мрачного Карима за его нелюдимость и неразговорчивость недолюбливали даже коллеги-боевики. Нельзя было сказать, чтобы он издевался над российскими гонщиками или как-либо их унижал. Нет, он вел себя в этом плане сдержанно. Но не раз в зловещих взглядах, которые Карим исподлобья бросал на пленников крепости, можно было заметить безграничную ненависть к ним. Было ясно, что этот головорез в случае поступления приказа сверху без малейших сомнений смог бы сделать с узниками что угодно. Близких приятелей среди других обитателей крепости у него не было. Пару раз Сафаров отчетливо слышал, как остальные боевики называли Карима алжирцем. И еще угрюмый Карим любил исподтишка наблюдать за пленниками. Стоя у дверей камеры, он мог часами смотреть на них в глазок или, приложив ухо к двери, подслушивать. Как ни странно, Джалилю иногда даже казалось, что мрачный алжирец понимает разговоры россиян, – так внимательно тот зачастую прислушивался к их беседам.