Ралли (ЛП)

В конце концов, нам придется поговорить снова. В конце концов, мне придется набраться смелости и позвонить ему. В конце концов, мне придется придумать, что именно сказать.

Но что мне сказать? На прошлой неделе я случайно услышала, как он спорил со своей бывшей девушкой. Я слышала, как она обвиняла его в измене, в том, что она любила его и в то же время ненавидела.

Я не была уверена, за кого я переживала больше, за Раша или Холзи, но сомневалась, что кому-то из них нужна была моя жалость.

— Это Б, — сказала Глория, обводя ответ кружком в своем рабочем листе.

— Хорошая работа. — Я похлопала ее по руке, и она перешла к следующему вопросу.

Вращающаяся дверь на кухню открылась, и появилась Дасти с корзинкой куриных филе и картошкой фри.

— О, слава богу. Я умираю с голоду. — Глория отложила карандаш и отодвинула в сторону свою домашнюю работу, пока Дасти накрывала на стол.

— Я принесу тебе соус «ранч», — сказала я, выскальзывая из кабинки.

— Я могу принести, — предложила Дасти, но я отмахнулась от нее и встала.

— Я должна работать.

— Потому что мы так заняты? — Она оглядела пустую закусочную и рассмеялась.

Рассмеялась? Правда? Раньше ее беспокоило, что бизнес с каждым годом продвигался все медленнее и медленнее. А как могло быть иначе? Она правда смеялась над этим сейчас? Так далеко мы зашли?

Пока что я обслужила пять столиков. Конечно, у нас были постоянные посетители, которые приходили раз или два в неделю. Но в последнее время даже этих посетителей стало меньше. Большинство из них были старыми. Дасти, вероятно, прочитала несколько их имен в своем ежедневном обзоре некрологов.

Было уже больше семи часов. Глория, вероятно, была единственной, кто был здесь в последний час.

— Я могу уйти, — сказала я. — Тебе нет смысла платить мне.

— Нет.

Я давным-давно научилась не спорить с таким тоном.

— Я собираюсь выскочить на задний двор покурить, — сказала она, прежде чем исчезнуть на кухне, но не раньше, чем окинула взглядом пустую комнату.

Задняя дверь захлопнулась, и я медленно повернулась кругом. Чувство вины тяжелым грузом легло на мои плечи, когда я переводила взгляд со столика на столик.

Может, мне уволиться? Найти работу в ресторане, где я буду получать больше чаевых? Дать Дасти шанс сэкономить немного денег, не платя мне каждую неделю? Я работала за минимальную зарплату, но, тем не менее, это были расходы, которые она могла сократить.

Она никогда меня не уволит, если не будет крайней необходимости. Даже в этом случае она, скорее всего, сократила бы свой банковский счет, прежде чем отпустить меня.

Если бы я оставила ее в покое, она была бы вынуждена работать каждую смену без перерыва. Не то чтобы она когда-либо делала перерыв. Даже когда они с Майком были вместе и он приходил готовить, она тоже была здесь. Даже когда я была в состоянии закрыться и запереть помещение самостоятельно, она оставалась, чтобы мы могли вместе выйти через заднюю дверь. Для Дасти не существовало такого понятия, как отпуск.

Это был ее выбор? Или необходимость?

Может быть, мне стоит уволиться. Днем работать где-нибудь в другом месте, а вечером навещать Дасти. Я понятия не имела, как это будет работать с полным расписанием занятий.

Или с ребенком.

Мой желудок сделал сальто. В эти дни он, казалось, постоянно совершал какие-то акробатические трюки. До полудня его мучила утренняя тошнота. После обеда его охватывало беспокойство.

Я поплелась к стойке официантов и налила себе в стакан льда и спрайта. Затем достала из холодильника бутылку соуса «ранч» и вернулась в кабинку. Я плюхнулась рядом с сестрой, которая была слишком занята поглощением своей еды, чтобы заметить, как я вытерла липкие ладони о джинсы.

— Хочешь? — Она придвинула корзинку поближе, ее щеки надувались, когда она жевала.

— Нет. И не разговаривай с набитым ртом.

Глория закатила глаза.

На этот раз я слишком устала, чтобы ругать ее за это. Поэтому я отхлебнула из своего стакана и прочитала следующий вопрос в ее рабочей тетради, мысленно подбирая ответ.

— Что еще у тебя сегодня вечером?

— Это и тест о здоровье, который можно взять с собой домой. — Она схватила карандаш и постучала ластиком по столу. — Мне нужно ответить на кучу глупых вопросов, чтобы моя учительница знала, что я разбираюсь в сексе и не настолько глупа, чтобы забеременеть.

Я сглотнула. Как я собиралась ей сказать? Глория не поняла бы подобной ошибки.

Хотя, по крайней мере, мне не пришлось бы объяснять свое решение оставить ребенка. У нас была одна и та же мать, которая использовала аборт, чтобы разбивать наши нежные сердца.

Я была точной копией мамы. Мне приходилось каждый день видеть наше отражение в зеркале. Глория, по крайней мере, пошла в своего отца. Из-за ее оливковой кожи и прямых черных волос люди не догадывались, что мы сестры. Единственной нашей общей чертой были глаза цвета карамели. У нее были густые черные ресницы. Я выглядела как труп, если бы не наносила несколько мазков туши каждый день.

Моя великолепная, упрямая сестра, которая все еще видела мир в черно-белом свете, не поняла бы, как я могла забеременеть.