Ралли Родина. Остров каторги

…Следующие несколько дней литератор редактировал путевые дневники и продумывал, как будет строить работу, когда получит от начальника острова нужное удостоверение. Сконцентрироваться на делах мешала подготовка местных к приему барона Корфа: мало что младшие офицеры гоняли заключенных почем зря, латая то и это, так еще и аккурат напротив дома доктора находилась солдатская казарма, в которой оркестр из военных музыкантов репетировал марши к приезду Андрея Николаевича. Причем, как заметил Чехов, каждый исполнял свою партию без оглядки на других; получалась такая какофония, что хотелось заткнуть уши и сбежать на самый далекий край острова, а то и обратно на материк.

«Ничего… – успокаивал себя литератор. – Это всего на неделю, а дальше уже скучать не придется…»

Взяв за правило отправляться на прогулку, едва заиграет оркестр, Чехов однажды добрел до того места, где прежде находились черные останки сгоревшей казармы, и с удивлением обнаружил, что ничто более не напоминает о недавней трагедии. Позже Антон Павлович спрашивал у Ракитина, не Карл ли Христофорович это расстарался, и Ракитин отвечал, что да, он.

– А вы что думаете о Ландсберге? – спросил как-то Чехов у своего радушного хозяина, доктора Толмачева.

– А я о нем как-то особенно не думаю, – помедлив, ответил тот. – Парень он толковый, но несдержанный. Как ветер в море – дует сильно, но не всегда в нужную сторону.

Сравнение показалось Чехову неплохим, и он записал его себе в дневник, как, впрочем, и многие фразы, услышанные от доктора. «Враг» Кононовича оказался пронырливым малым, любящим донимать руководителя острова разнообразными кляузами, но умом обладал светлым и посему более располагал к себе, чем отталкивал.

– Уверен, барон, как приедет, непременно сразу вас к себе позовет, – заверял Чехова доктор.

– Да ну, – отмахивался литератор. – Не слишком ли много чести?

– Вот попомните мое слово, – веско кивая, говорил Толмачев. – Не успеет еще наш тошнотворный оркестр смолкнуть, а Корф уже попросит Кононовича, чтобы вас привел.

Антон Павлович до последнего думал, что все это несусветная чепуха и времени для него у генерала-губернатора не найдется вовсе. Однако радушный хозяин оказался прав: через два дня после прибытия на остров барон изъявил желание встретиться с Чеховым.

– Надо же, как быстро он до меня добрался… – удивлялся литератор, когда они с Ракитиным ехали во временную резиденцию генерала-губернатора.

– Скука тому виной, Антон Павлович, – усмехнулся офицер. – Все здесь он уже видел и все вгоняет его в тоску, а тут – вы…

«И этот мне про скуку… – подумал литератор с досадой. – Ладно еще Кононович, который тут сидит безвылазно. Но Корф!.. Он же сам только-только прибыл! Неужто он уже переделал все, что хотел? Да за два дня даже тысячу заключенных не выслушаешь, а их тут – пять с лишним…»

Чехов недоумевал всю дорогу в резиденцию, недоумевал, поднимаясь по лестнице и входя в кабинет.

– А, Антон Павлович!.. – поприветствовал литератора Кононович.

Начальник острова тоже оказался внутри – сидел на одном из кресел напротив стола, по ту сторону от которого разместился барон Корф. Все в его облике свидетельствовало о благородном происхождении – выправка, снисходительный взгляд, ухоженная борода и изящное пенсне, через которое он смотрел на Чехова, немного прищурив глаз.

– Доброго дня, Антон Павлович, – пророкотал барон, и литератор понял, что и голос у Андрея Николаевича был под стать облику – густой с хрипотцой баритон. – Прошу, присаживайтесь. Не устали с дороги?

– Нет, что вы? Меня же везли, – ответил Чехов, принимая приглашение барона.

– Ну, на Сахалине может утомить даже вид из окна экипажа, – с ухмылкой заметил Корф.

Он покосился на Кононовича, и тот заулыбался и закивал, соглашаясь с высокопоставленным гостем:

– Тут вы, Андрей Николаевич, очень правы!

– Ну, я здесь не столь долго, чтобы утомляться от вида местных пейзажей, – заметил Чехов. – Все мне тут интересно – по крайней мере, пока.

Кононович и Корф снова переглянулись, удивленные такими словами литератора.

– А позвольте испросить, Антон Павлович… – Барон откинулся на спинку кресла и кашлянул в кулак. – Какую цель вы преследовали, отправляясь на Сахалин?

Услышав вопрос, Чехов заметно напрягся. Если судить по тому, как часто его спрашивали о причинах, побудивших плыть на остров, складывалось впечатление, что все здешние военные охраняют от приезжих какую-то страшную тайну и люто боятся ее разоблачения.

«Наверное, мне это все чудится, – подумал литератор, глядя на барона Корфа. – А я для них просто-напросто незваный гость, который известно кого хуже… Ну кто любит, когда по твоему дому разгуливает малознакомый человек и заглядывает в самые темные углы, будто ища, нет ли там паутины?..»

Видя некоторое смятение, генерал-губернатор пояснил:

– По крайней мере, нет ли у вас какого-нибудь… официального поручения?

«То есть не вынюхиваю ли я чего-то? Ну ясно».