Рам и Гау

Пёстрые кольца, свиваясь и развиваясь, мелькали с такой быстротой, что у мальчиков зарябило в глазах. Однако змее не удалось обмануть крокодила быстротой движений: страшные челюсти прочно сомкнулись на её гибкой шее и… уже не разомкнулись. Последними отчаянными усилиями змея вскидывала крокодила на воздух, тело его грузно ударялось о камни, гнуло и ломало кусты, но челюсти только крепче сжимали блестящую черно-жёлтую шею. Постепенно свист и шипенье слабели. Голова змеи склонилась и упала на песок, кольца тела дрогнули и застыли. Всё было кончено. Некоторое время крокодил лежал неподвижно, затем страшные челюсти его разомкнулись. С трудом волоча избитое, израненное тело, он медленно сполз с отмели и погрузился в воду.

Мальчики продолжали стоять, не отводя глаз от тела змеи. В пылу битвы она передвинулась и теперь лежала в стороне от прежнего своего места. В этом-то месте и заключалась её погибель: она не подозревала, что легла отдохнуть там, где нежная мать-крокодил закопала свои яйца и охраняла их до появления малышей.

Вдруг Рам вздрогнул и схватил Вака за руку. Другой рукой он показал на то место, на котором раньше лежала змея. Что это? Песок зашевелился, поднялся маленькими бугорками, которые тут же рассыпались тонкими струйками. Из песка показались маленькие существа, похожие на пузатеньких ящериц. Выбираясь на поверхность песка, они сразу же проворно скатывались по склону отмели вниз и исчезали в воде. Их было много, казалось, весь песок зашевелился. И тут первым очнулся жадный Вак.

— Есть! — завопил он и, ловко прыгнув через каменистую гряду, устремился за беглецами. Рам от него не отставал. Они хватали добычу, надкусив затылок, бросали на песок и хватали следующую. Так они действовали, пока у каждого набралась порядочная кучка провизии, а песок перестал шевелиться: уцелевшие малыши скрылись в реке. Рам попробовал покопать песок, но нашёл только кучу пустых белых скорлупок, кожистых, не похожих на скорлупки птичьих яиц. Дальше копать не стоило: еды и так достаточно.

Мальчуганы уселись друг против друга и с аппетитом принялись обедать. Крокодилята оказались вкусной едой, но всех их съесть Рам и Вак не могли. Была ещё и змея — её хватило бы на хороший пир для всех людей орды. Но где они, люди орды! Рам, уже второй раз в жизни, оказался один в чужом враждебном краю. В первый раз он шёл по следам орды, у него была надежда и потом — старый Мук, которому он доверял и по-своему любил его. А теперь остался один Вак, но Рам чувствовал — это совсем не то.

Может быть, и сейчас можно найти следы людей орды?

Внезапно вспыхнувшая надежда заставила Рама быстро вскочить с места. Вак испуганно и сердито прикрыл руками кучку недоеденных крокодильчиков. Он был сыт до отвала, но что из того? Еда принадлежит ему, а не Раму.

Но Рам не обратил на это внимания: он тоже был сыт и потому покинул отмель без сожаления. За ним потащился и Вак. В руки он прихватил по паре загрызенных крокодильчиков. Но сделал это не заботясь о будущем, а чтобы Рам не мог вернуться и съесть их. Выбравшись, наверх, мальчики, не колеблясь, повернули назад, против течения реки. Инстинкт безошибочно указал им направление. Они не знали только одного — что люди орды, в погоне за огнём, поспешно идут им навстречу и что они уже совсем близко.

Глава 26

Вдоль реки по берегу тянулась узкая полоса леса. Люди орды шли быстро по самой её опушке. Так идти было легче: не надо продираться сквозь колючий кустарник, и далёкая струйка дыма виднелась яснее. Люди жадно всматривались вдаль, вскрикивали, убыстряли и без того торопливые шаги. Стадо лёгких антилоп пронеслось невдалеке, но едва привлекло их внимание. Удивили огромные птицы, каждая больше человека ростом. Они бежали, взмахивая на бегу короткими крыльями, точно руками. Руй не выдержал, сгорбился и попытался юркнуть в заросли густой травы — подобраться к ним поближе. У него заранее текли слюнки: такая птица, летает она или нет, — завидная добыча. Но Гау коротко крикнул и перекинул палицу с одного плеча на другое. Руй молча оскалился, однако ослушаться не решился: спорить с Гау было опасно. Така хорошо отдохнула за ночь и шагала бодро, лишь опиралась на руку дочери. Далёкий дымок и в ней пробудил воспоминания: ни тигр, ни дикие собаки не осмелятся напасть на людей, спящих под защитой огня. И она шла упорно, не отводя глаз от тоненькой струйки на горизонте.

Солнце, поднимаясь выше, жгло уже спины и головы, палило траву, и она, высыхая, твердела и резала усталые ноги. Жалобное голодное бормотанье становилось слышнее. Гау понимал его, но упрямо шагал, не задерживаясь, не глядя ни на что, кроме манящего призрака огня. Мыши, червяки — всё, что можно поймать и подобрать на ходу, перестало удовлетворять, мужчины ворчали, женщины бормотали и вздыхали всё жалобнее.