Рама II. Сад Рамы. Рама явленный

— В начале истории, — проговорила Синий Доктор, — наше общество было организовано подобно вашему, и почти все решения принимались старейшими представителями вида. А потому, когда продолжительность жизни резко возросла, проще было ограничить возобновление вида, чем установить планируемую терминацию. Но прошло немного времени, и стареющее общество начало загнивать. Как может объяснить Арчи и любой хороший оптимизатор, коэффициент «окостенения» в наших колониях сделался настолько большим, что практически все новые идеи отвергались. Подобные гериатрические колонии гибли в основном потому, что не могли приспособиться к изменяющимся условиям жизни во Вселенной.

— Итак, значит с этого начинается оптимизация?

— Да. Если личность считает процветание всей колонии самой важной частью во всей управляющей функции, то сразу становится понятным, что планируемая терминация представляет собой критический элемент всей проблемы оптимизации. Арчи может показать вам, к сколь тяжелым последствиям для всей колонии в целом приводят огромные затраты на граждан, чей суммарный вклад является относительно низким. Колония процветает за счет своих долголетних членов, способных возместить все расходы, сохраняя здоровье.

Николь переспросила Синего Доктора, чтобы проверить, правильно ли она поняла некоторые из ее слов. Потом помолчала два-три ниллета.

— Стало быть, — наконец проговорила она, — хотя старение у вас задерживается устранением половой зрелости и заботами вашей удивительной медицины, наступает время, когда сохранять жизнь старого октопаука становится невыгодным.

— Именно так, — ответила Синий Доктор. — Мы могли бы продолжить жизнь отдельного индивида почти до бесконечности. Однако существуют три основных фактора, делающие излишнее продолжение его жизни неоптимальным для колонии. Во-первых, нетрудно понять, что цена продолжения жизни резко возрастает, когда биологические подсистемы или органы начинают работать с пониженной эффективностью. Во-вторых, индивид начинает все больше и больше времени тратить на сам процесс поддержания жизни; на это уходит энергия, которую он мог бы отдать на процветание всей колонии. В-третьих, — оптимизаторы-социологи обосновали эту противоречивую идею много лет назад, хотя накопленная мудрость компенсирует снижение мыслительных способностей с точки зрения блага колонии, в жизни каждого октопаука неизбежно наступает момент, когда одно только бремя прошлого опыта делает обучение чрезвычайно трудным. Даже здоровый октопаук, мышление которого в связи с возрастом потеряло прежнюю гибкость, уменьшает свой вклад в благо колонии.

— И оптимизаторы определяют, когда наступает время его терминации?

— Да. Но я не знаю, как в точности они это делают. Сперва наступает апробационный период, когда октопаука заносят в терминационный список. Потом индивиду предоставляется время, за которое можно улучшить баланс, а он, со слов Арчи, рассчитывается для каждого октопаука с учетом его вклада в общее процветание и ресурсов, расходуемых на поддержание конкретного индивида. Если баланс не улучшается, производится терминация.

— И как же реагируют те, кто назначен на терминацию? — Невольно поежившись; Николь вспомнила о днях ожидания собственной казни.

— По-разному. Некоторые, в особенности утратившие здоровье, смиряются и, осознав, что неудовлетворительный баланс нельзя изменить, организованно планируют свою смерть. Другие просят совета у оптимизатора, который может назначить им новые обязанности, позволяющие выполнить необходимую квоту… так поступил Геркулес перед вашим прибытием.

Николь на мгновение притихла. Холодок побежал по ее спине.

— Ты, наконец, решила сказать мне, что случилось с Геркулесом? — спросила она, набравшись храбрости.

— Ему был объявлен строгий выговор за то, что он не сумел защитить Никки в День Изобилия, — ответила Синий Доктор. — Геркулес получил другое назначение, но оптимизатор, ведавший терминацией, известил его, что из-за просчета в прежней работе отрицательный баланс практически исправить нельзя… поэтому Геркулес потребовал немедленной терминации.

Николь охнула. Умственным взором она увидела в их тупике дружелюбного октопаука, жонглирующего шарами к восторгу детей. «А теперь Геркулеса нет, — подумала она. — Он не справился с работой. Как жестоко и безжалостно».

Николь встала и вновь поблагодарила Синего Доктора. Она попыталась напомнить себе о том, что ей нужно радоваться: Ричард избавился от рака простаты, а смерть безразличного ей октопаука не повод для расстройства. Но Геркулес все равно продолжал стоять перед ее глазами. «Это же совершенно другой вид, — сказала она себе. — Не надо судить их по человеческим стандартам».

Собираясь оставить дом Синего Доктора, Николь вдруг ощутила всепоглощающее желание узнать о Кэти побольше. Николь вспомнила, что недавно, после особенно яркого сна, в котором ей приснилась дочь, она сразу после пробуждения подумала, что в записях октопауков могут найтись сведения о жизни Кэти в Новом Эдеме.