Рама II. Сад Рамы. Рама явленный

— Ну, не совсем, — возразил Орел, — ведь тогда это было нужно тебе.

Николь улыбнулась и поглядела на коллегу-инопланетянина. «Ну что ж, мой всеведущий друг, — подумала она, подавляя зевок. — Должна признать, что рада вновь оказаться в твоем обществе… Быть может, сам ты и не живое существо, однако проявляешь изрядную мудрость по отношению к нам».

— Позволь мне помочь тебе вернуться в постель, — проговорил Орел. — Для первого раза движений достаточно.

Николь была весьма довольна собой. Она наконец одолела всю комнату по периметру без остановки.

— Браво, — похвалил ее Орел, подходя к ней. — Просто сказочный прогресс. Мы не надеялись, что ты сумеешь так быстро восстановить силы.

— Очень хочется пить, — сказала она, улыбаясь. — Это старое тело теряет столько воды.

Орел поднес ей стакан воды со стола. Допив, Николь повернулась к своему инопланетному Другу.

— Ну как, ты готов выполнить свою часть сделки? — спросила она. — В том чемодане я найду зеркало и перемену одежды?

— Да, — ответил Орел. — Я даже принес косметику, которую ты просила… Но сперва я хочу обследовать тебя, необходимо удостовериться, что сердце в порядке. — Он поднес к ее телу небольшое черное устройство и некоторое время наблюдал за крохотным экраном. — Хорошо, — наконец проговорил он. — Скорее даже отлично… Никаких нарушений. Просто сердце работает с перебоями, чего и следует ожидать в таком возрасте.

— А мне можно поглядеть? — поинтересовалась Николь, увидев монитор. Орел вручил ей приборчик. — Итак, — сказала она, — эта штуковина получает сигналы из моего сердца… но что именно означают эти завитушки и странные символы на экране?

— В твое тело введено около тысячи крохотных зондов, более чем половина из них располагается в области сердца. Они не только измеряют критические характеристики сердца и прочих органов, но и регулируют кровообращение и усвоение кислорода. Некоторые из зондов даже помогают органам нормально функционировать… На экране ты видишь суммарные данные за конкретный временной интервал. Их обрабатывает и передает процессор, расположенный внутри твоего тела.

Николь нахмурилась.

— Не надо было спрашивать. Нечему радоваться… Зачем вы натолкали в меня весь этот электронный мусор?

— Зонды, вообще-то говоря, не электронные, — возразил Орел, — во всяком случае, в том смысле, в каком вы, люди, понимаете это слово. И они абсолютно необходимы на этом этапе твоей жизни. Без них ты не прожила бы даже дня…

Николь поглядела на Орла.

— Почему же тогда нельзя было позволить мне умереть? — спросила она. — Или у вас есть какие-то цели, оправдывающие подобные усилия? Быть может, я что-то должна еще сделать для вас?

— Быть может, — ответил Орел. — Но что, если мы просто хотели предоставить тебе возможность еще раз увидеть свою семью и друзей?

— Трудно поверить, что мои желания могут что-либо значить в вашей иерархии ценностей.

Орел промолчал. Он подошел к чемодану, оставленному на полу возле стола, и возвратился с зеркалом, влажной тканью, простым синим платьем и сумочкой с косметикой. Николь сняла белый ночной халат, который был на ней, обтерлась полотенцем и одела платье. Она глубоко вздохнула, принимая от Орла зеркало.

— Вот уж это я совершенно не готова увидеть, — проговорила она с нервной улыбкой.

Николь не смогла бы узнать лицо, представшее перед ней в зеркале, не подготовься она к этому заранее. Вся кожа была покрыта сетью мешочков и морщин. Волосы, даже брови и ресницы, стали либо белыми, либо серыми. Николь захотелось заплакать, и она с трудом сдержала слезы. «Боже, — подумала она, — какая старуха… неужели это действительно я?»

Она поглядела на свое лицо в зеркало, вспоминая черты той очаровательной женщины, которой была когда-то. Там и сям она еще могла видеть остатки прежней красоты, однако надо было знать, где искать.

Николь вдруг вспомнила некий давний случай, когда она подростком вместе с отцом гуляла по сельской дороге возле их дома в Бовуа. К ним приближалась старуха с палочкой, и Николь попросила отца перейти на другую сторону, чтобы обойти ее стороной.

— Почему? — удивился отец.

— Потому что я не хочу видеть ее, — проговорила Николь. — Она стара и уродлива… От нее у меня мурашки по коже.

— Когда-нибудь и ты станешь старухой, — ответил отец, отказавшись перейти дорогу.

«А теперь я сама стара и уродлива, — подумала Николь. — У меня от себя самой мурашки по коже». Она вернула зеркало Орлу.

— Ты предупреждал меня, — сказала она скорбно. — Нужно было прислушаться.

— Конечно, ты потрясена. Ты не видела себя шестнадцать лет. Но люди с трудом примиряются со старостью, даже когда стареют день ото дня. — Он протянул ей сумочку с косметикой.

— Нет, спасибо, — Николь решительно отодвинула ее. — Ситуация безнадежна. С этим лицом ничего не сделал бы даже Микеланджело.

— Как хочешь. Но у тебя будет гость, и по-моему лучше приготовиться.

— Гость! — проговорила Николь с тревогой и возбуждением. — У меня будет гость… Кто же? — она потянулась к зеркалу и косметике.

— Это сюрприз, — ответил Орел. — Жди через несколько минут.