Рама II. Сад Рамы. Рама явленный

Апрель 2190. Взбудоражил научный мир, представив исключительно интересные теоретические модели, описывающие взрыв сверхновых звезд, и предсказав взрыв такой звезды в ближних окрестностях Солнца в середине марта 2191 года. Это исследование было выполнено в соавторстве с аспиранткой Элейн Бернстайн, уроженкой Нью-Йорка. Сокурсники мисс Бернстайн утверждали, что ей-то и принадлежат все идеи. Точное и смелое предсказание вознесло Брауна к вершинам славы.

Июнь 2190. Браун развелся с женой, с которой до этого не жил уже восемнадцать месяцев. Они разошлись через три месяца после того, как Элейн Бернстайн приступила к диссертационной работе.

Декабрь 2190. Состоялась свадьба Брауна с мисс Бернстайн в Далласе.

Март 2191. Сверхновая-2191 осветила ночное небо Земли в соответствии с предсказаниями Брауна и др.

Июнь 2191. Браун подписал двухгодичный контракт на научные корреспонденции с Си-би-эс [33]. В 2194 году перескочил в UBC [34] и по рекомендации агента принят в Ай-эн-эн [35] в 2197 году.

Декабрь 2193. Браун награжден высшей медалью МКА за выдающиеся научные достижения.

Ноябрь 2199. Подписал эксклюзивный многомиллионный долгосрочный контракт с Шмидтом и Хагенестом на право использования всевозможных вариантов коммерческого применения результатов работы экспедиции „Ньютон“, в том числе книг, видео— и образовательных материалов. Партнер — Франческа Сабатини; консультанты — космонавты Табори и Хейльман. Выплаченные два миллиона марок размещены на секретном счете в Италии.

После короткого двухчасового сна ее поднял будильник. Николь выбралась из постели и, воспользовавшись выдвижным умывальником, умылась. Неторопливо вышла в коридор и направилась к кают-компании. В центре управления восседал Дэвид Браун в окружении четверых космических кадетов, возбужденно обсуждавших первые итоги.

— Итак, — говорил Ричард Уэйкфилд, — сейчас самое главное — установить на правый и левый трапы легкие индивидуальные кресельные лифты и тяжелый грузоподъемный лифт — до края Центральной равнины. Там же устанавливаем временный центр управления, собираем и испытываем три вездехода. На сегодня — подготавливаем лагерь на станции „Бета“ возле края Цилиндрического моря. Сборку и размещение обоих геликоптеров оставляем на завтра. Ледомобили и моторные лодки остаются на третий день.

— Точно, — отозвался доктор Браун. — Утром во время развертывания инфраструктуры с вами пойдет Франческа. Когда будут установлены и приведены в действие легкие лифты, мы с адмиралом Хейльманом присоединимся к вам, доктор Такагиси и мистер Уилсон тоже. Сегодня все ночуем внутри Рамы.

— Сколько у вас мощных импульсных фонарей? — спросил Янош Табори у Ирины Тургеневой.

— Двенадцать. Хватит на сегодня.

— И на завтра, — добавил доктор Такагиси. — Если мы заночуем там, эта ночь будет самой темной в жизни любого из вас. Ни звезд, ни луны… не будет даже рассеянного почвой звездного света, ничего — только сплошная тьма вокруг.

— А какая там температура? — поинтересовался Уэйкфилд.

— Заранее точно не скажешь, — ответил японский ученый. — Первые зонды несли на себе только камеры, но на выходе из тоннеля температура была такой же, как на Раме I. Если эти показания принять за основу, в обоих лагерях будет градусов на десять ниже нуля, — Такагиси ненадолго умолк. — Теперь потеплеет, — продолжал он. — Сейчас мы находимся внутри орбиты Венеры. Можно ожидать, что свет включится через восемь-девять дней, а потом со дна начнет таять Цилиндрическое море.

— Эй, — поддел его Дэвид Браун, — судя по всему, вы решили исправиться. Тон-то все-таки изменился.

— Вероятность того, что Земля оба раза встречалась с идентичными кораблями, возрастает с каждым фактом, подтверждающим сходство этого космического корабля и его предшественника, прилетевшего семьдесят лет назад. Пока, за исключением момента коррекции орбиты, оба корабля ничем не отличались.

Николь подошла к ним.

— Вот и комплект. Поглядите, кто к нам пожаловал: последний, пятый космический кадет, — с обычной усмешкой проговорил Янош Табори и, заметив ее опухшие веки, добавил. — Наш новый командир прав: судя по виду, вам не худо и отдохнуть.

— А я вот, — вмешался Ричард Уэйкфилд, — могу только сожалеть. Собирать вездеход мне придется с Яманакой, а не с мадам де Жарден. Николь-то говорить умеет. А мне, чтобы не заснуть снова, придется браться за Шекспира. — Он локтем ткнул в бок Яманаку. Японский пилот в ответ даже словно бы улыбнулся.

— Пришла пожелать вам удачи, — сказала Николь. — Я уверена, доктор Браун уже известил всех, что от меня сейчас толку мало. Устала. Ничего, ко второй вылазке приду в себя.

— Ну, — нетерпеливо бросила Франческа Сабатини, последний раз обводя помещение объективом и задерживая крупным планом на каждом лице. — Готовы наконец?

— Идем, — проговорил Уэйкфилд. И они отправились к воздушному шлюзу, находившемуся прямо перед „Ньютоном“.

22. ЗАРЯ