Рамаяна

Злосердью Кайкейи-царицы, ее своеволыо
Дивился властитель, пронзенный внезапною болью.

Он вслух размышлял: «Искушает меня наважденье,
Мутится мой ум или душу томит сновиденье?»

И раджа, Кайкейи жестокое слово услыша,
Всем телом дрожал, как олень, зверолова услыша.

Дыханье царя, оскорбленного речью супруги,
Казалось шипеньем змеи зачарованной в круге.

«О, горе! — вскричал побуждаемый честью и долгом,
На голой земле пролежавший в беспамягстве долгом. -

Зачем, ненавистница, волю дала душевредству?
Какие обиды чинил тебе Рама, ответствуй? —

И, праведным гневом палим изнутри, как жаровней,
Добавил: — Дарил тебя Рама любовью сыновней!

Зачем же ущерб, недостойной натуре в угоду,
Наносишь ему и великому нашему роду?

Не царские дочери, по ядовитые змеи
Подобно тебе поступают, — сказал он Кайкейи. —

Себе па погибель я ввел тебя в наше семейство!
В упадок повергнет Кошалу твое лиходейство!

Скажи, за какую провинность я Раму отрину?
За что нанесу оскорбленье любимому сыну?

Его добродетели славит народ повсеместно.
Да будет об этом тебе, криводушной, известно!

С богатством расстался бы я, с Каушальей, Сумитрой ...
Но Рама? Да что тебе в голову впало, злохитрой!

Мой Рама — отрада отца, воплощенье отваги.
Без солнца земля проживет и растенье — без влаги,

Но дух мой расстанется с плотью, когда я безвинно,
По воле твоей изгоню благосдавного сына.

Пусть водами Индры не будет омыта природа,
И Сурья на землю лучей не прольет с небосвода!

Но вид уходящего Рамы для сердца надрывней,
Чем яркого солнца утрата и радужных ливней!

Так царствуй, змея вредоносная, с Бхаратой вместе
Стране в поруганье и нашему роду в бесчестье!

Когда государство Кошалы повергнешь в упадок,
Врагам поклонись, чтоб они навели в ней порядок!

Зачем, раскрошившись, из этого скверны сосуда
Не выпали зубы, когда изрыгалась оттуда

Хула на того, от кого не видала ты худа?
С рожденья мой сын благородства печатью отмечен.

Мой Рама с людьми благодушен, приветлив, сердечен,
Почтителен, ласков, безгневен, душою не злобен.

Мой Рама обидного слова изречь не способен!
Исчадье бесстыжее царского дома Кекаия,

Не думай, чудовищной речью меня подстрекая,
Что я для тебя, скудоумной, пущусь на злодейство!

Державу замыслила ты погубить и семейство.
Постылая лгунья, претит мне твое лицедейство!»

Врагов сокрушитель, под стать одинокой вдовице,
Рыдая, ударился в ноги жестокой царице.

Как в муке предсмертной, супругу молил он усердно;
«Ко мне, госпожа дивнобедрая, будь милосердна!»

Часть тринадцатая (Мольба Дашаратхи)