Рамиль

— Ну…за семью, любовь и ВЕРНОСТЬ, да, Рами? — чокается сама с моим фужером и, улыбнувшись, делает маленький глоток, — Я бы еще добавила доверие и честность, но пока язык не поворачивается…

— Лен… — вставляю я, — Я…

— Ты думал, я не узнаю, — снова перебивает она меня. Улыбка слетает с розовых губ, зеленые глаза цепко берут в захват, — Наверно, даже думал, что ничего такого…Ведь тебе часто пишут, да, Рам? Часто лезут…Иногда ты даже, так и быть, трахаешь…Но не Наину, конечно, с ней ещё работать, да? Вот контракт бы кончился, тогда бы почему нет…Да, Рами? Ведь так ты думаешь? Что вообще ничего такого…Подумаешь, п. зду прислала…Бывает!

— Я думаю, что тебе идёт злиться, — бормочу первое, что приходит в голову.

Лена даже на мгновение сбивается, а потом сощуривает сияющие нарастающим гневом глаза. Это как лавина, скатывающаяся с гор. Я словно слышу ее приближающийся грохот, вижу, как один маленький снежок превращается в гигантский ком. Завораживающее, но немного жуткое зрелище…

— Ты даже не потрудился удалить, — шипит жена тихо подрагивающим голосом, — Что? Дорога как память???

Так, пора обороняться…

— Лен, если ты читала, то видела, что я её отшивал и достаточно грубо!

— Не достаточно! — вилка вылетает из Ленкиной руки с звякает о фарфор тарелки, — Не достаточно, Рам! Достаточно, это когда тебя услышали и прекратили! А ты…

Ее указательный палец буквально впечатывается мне в нос.

— …словно барышня кисейная, Рами! С твоими навыками отшивания только с полком гусар заигрывать!

Я нервно хмыкаю, неожиданно представив, как на меня наседает сотня озабоченных усачей…Бл…Лен, давай полегче сравнения…

— Лен… — хочется добавить, что " я больше не буду", но мне же не три годика. Чёрт.

— Лен…Да, может я сам виноват, что она продолжала написывать…Ты права, обычно мне плевать, ну пишет и пишет! Устанет когда- нибудь…Лен, я понимаю, что неприятно тебе, но это вообще все ерунда!

— Не ерунда, Рам- хмурится Лена, — Ты должен был мне сказать.

— Я просто не хотел, чтобы ты волновалась, потому что не о чем, понимаешь? Ты для меня…

— А в итоге я вообще чуть с ума не сошла! Ты хоть понимаешь, что я успела надумать себе, а? Не волновалась…Смешно! — всплеснув руками, Лена поджимает губы и смотрит обиженно и строго.

— Лееен…

— Рам, ты знаешь, есть такой опыт над крысами, кажется… — переходит на повествовательный тон Алёна, рассеянно водя тонким пальчиком по столу, — Им удалили какую-то там часть лобной доли, отвечающую за воображение, и они перестали испытывать страх…

Жена резко поднимает на меня свои зеленые бездонные глаза.

— Совсем, понимаешь? Они просто не могли спрогнозировать опасность, просчитать варианты, додумать… — лёгкая улыбка растягивает мои любимые розовые губы.

— Наше воображение — защитный механизм, придуманный эволюцией, — продолжает Лена этот странный экскурс в мир биологии, — Необходимый для выживания. Оно даёт нам возможность просчитать все, даже самые худшие варианты развития событий, представить…Вот и я напредставляла…Из- за тебя… Так живо, что меня до сих пор подташнивает…

— Лен… — нет, ну это невозможно. У неё столько сдерживаемой боли в голосе.

Я подрываюсь со своего стула, заставляю её встать со своего и, сев, силой вынуждаю опуститься себе на колени. Рвано выдыхаю, когда чувствую, что Лена лишь секунду сопротивляется, а потом доверчиво утыкается лбом мне в плечо. Ещё крепче прижимаю к себе.

— Ленка, я тебя люблю, ну! Ну, прости! Я дурак просто…Видишь, херово у меня с воображением, не спрогнозировал. Считай, что тоже долю удалили…

Алёна фыркает булькающим смехом, а потом жалобно всхлипывает, и по изящной спине под моей рукой проходит мелкая дрожь. Вырывается сбивчивым дыханием. Чувствую, как ткань рубашки на моей груди становится влажной. Бл…ть…

— Лееен… — раскачиваюсь с ней, как с ребенком, целуя в светлую макушку. Ну вот, только не это, Лена! Ну что мне делать!

— Правда любишь? — невнятно лепечет Керефова.

— Лен!

— Спасибо за песню, кстати, — и я чувствую, как она улыбается.

— Ты хоть слышала? — ухмыляюсь я, поглаживая её по спине и волосам.

— Нууу…начало… — и тихо хихикает, щекоча дыханием мою кожу сквозь влажную рубашку.

— Я так и понял, — смеюсь в ответ, — Что ты ей наговорила, кстати? Наинке…А, Лен? И как вообще там оказалась?

— Да она написывать тебе начала, пока ты пел, — Лена отстраняется и разводит руками, уже прямо смотря мне в глаза, — Меня там обозвала…Я не выдержала- ответила, она написала, чтобы я к аппаратной пришла, я и пришла…

— Даже так? — я удивленно вскидываю бровь. Наина совсем офигела, конечно…

— А сказала то же, что и ты, Рами. Что заскринила всю вашу переписку, переслала себе фотки. И если она не хочет, чтобы все знали, как она унижается, безрезультатно пытаясь раздвинуть ноги перед собственным продюсером, то ей бы лучше прекратить. Придумала там парочку названий для статей, — Лена хищно фыркает, — "Когда хочешь через постель, но не берут", "Харасмент уже не тот"…

Боже, Лена… С тобой страшно иметь дело…

— Воображение… — вслух тяну я.

— Дааа, и дар убеждения получше, чем у некоторых бородатых… — лучезарно улыбается моя Керефова.