Рамсес Великий

Внезапно в городскую суматоху врезались повелительные окрики. Появились здоровенные чернокожие нубийцы в коротеньких красных набедренных повязках с металлическими кольцами в ушах и носах. Они энергично орудовали дубинками, разгоняя прохожих на своём пути. За ними, величаво колыхаясь, плыл паланкин[29] вельможи. На его шее, груди, предплечьях блестели и переливались всеми цветами радуги драгоценные украшения. Школяры завистливо присвистнули, это был главный хранитель сокровищницы «Дома миллиона лет», центрального храма Фив, второй жрец храма бога Амона, один из самых важных, знатных и уважаемых вельмож религиозной столицы Египта Пенунхеб. Хранитель с высоты своего паланкина, улыбаясь, смотрел на чёрные головёнки мальчишек с забавными косичками. Он и сам много лет назад бегал в школу по этим улочкам, также дразнил учеников других школ, а то и дрался с ними, успевая ещё до прихода в храм вволю насладиться свободными минутами, надышаться таким сладким, ещё прохладным утренним воздухом, пахнувший влажной пылью только что политых водой улиц и свежеиспечённым хлебом.

А школяры уже оставили сзади вельможу с его паланкином, торговцев, рыбаков и служанок и вбежали в ворота храма, мимо мирно дремлющих мраморных сфинксов с равнодушными, ко всему привыкшими лицами и оказались у портика с массивными колоннами, испещрёнными иероглифами. В утренней прозрачной тени там уже сидел учитель, мудрый Сетимес. Он задумчиво смотрел вдаль. Лицо учителя было умиротворённо и ласково. Чёрный парик, украшенный бирюзой, лежал у него на коленях, а синеватая, загорелая свежевыбритая голова и круглые щёки блестели, как арбуз. Мальчишки хмыкнули, но тут же, присмирев, с посерьезневшими физиономиями начали отвешивать поклоны учителю и устраиваться на циновках. Учитель надел парик, спокойно дождался, когда все рассядутся, взял в руки тонкий деревянный жезл и величаво встал. Теперь он смотрел на своих учеников внушительно и строго. Урок начался.

Каждый ученик положил перед собой деревянную дощечку с углублениями, в которые насыпал чернила: красные из охры, чёрные из сажи. Рядом с дощечкой поставил маленький сосуд с водой смачивать кисточку. Затем достал из футляров стебельки болотного растения, разжёвывал их кончики. Получились хорошие кисточки. Теперь можно было писать.

Прохаживаясь босиком по прохладным каменным плитам храма в белой льняной набедренной повязке, похожей на гофрированную юбку, учитель серьёзно и немного торжественно начал диктовать поучение одного из мудрецов, чья жизнь давно растворилась во мраке столетий, гробница развеялась в прах песчаными бурями, но слово повторялось с благодарностью потомками по сей день. Первая истина, которую должны запомнить дети: «Воистину книги полезнее, чем дом строителя, чем часовня на западе. Они лучше, чем воздвигнутый дворец и даже чем поминальная стела». Учитель с улыбкой наблюдал, как ребятня старательно вырисовывает, высунув языки от усердия, иероглифы на плоских камнях известняка и больших обломках разбитых глиняных сосудов, остраконах, школьных тетрадях древности.

Поодаль от малышей сидели их старшие товарищи. Это были ученики старших классов. Они уже усвоили трудные азы древнеегипетского письма, перепортив груды известняковых плиток и черепков сосудов и хорошо выучив семьсот основных иероглифов[30]. Теперь они с гордостью стелили перед собой белый упругий лист папируса. Сейчас они начнут выводить свой первый законченный текст. Красными чернилами напишут заглавие и начальные строки, остальной текст — чёрными. Пишут справа налево. Кисточки скользят быстро и уверенно. Иероглифы уже почти полностью потеряли свою картинность и превратились в курсив, называемый иератическим письмом[31], при помощи которого составляются все документы в стране и пишется великая литература древности. Малышам надо много стараться, чтобы через несколько лет их кисточки вот так же легко и свободно скользили по белому листу папируса.

Риб-адди снисходительно смотрел на малышей и на старшеклассников. Сам он, благодаря феноменальной памяти, уже закончил полный курс школы с отличием, затратив на это раза в два меньше времени, чем обыкновенные ученики. Сейчас он сидел в тени под колоннами храма, лениво разворачивая новенький рассыпчато поскрипывающий в руках белоснежный свиток папируса. Это было выпускное задание: переписать древний свиток, повествующий о строительстве поминальных храмов и подземных усыпальниц на западном берегу для фараонов, членов их семей и вельмож. Риб-адди увлёкся работой, добавил в рукопись свой комментарий, внеся в него таким образом дополнения, ведь наука за прошедшие столетия не стояла на месте и многого автор старинного папируса ещё не знал из новейших сведений по математике, геометрии и строительному делу. Тут к юноше не спеша подошёл учитель Сетимес. Риб-адди был его любимым учеником.