Рандеву

От испуга я отпустила Мишеля. В панике огляделась. Ливень мешал разглядеть набережную, воздух вокруг пронизывали зеленые флюоресцирующие блики. Еще одна вспышка молнии призрачно озарила берег. Улица была пуста, в ресторанах подняли навесы. Мы были одни на всем пляже, единственные, кто нигде не спрятался. Деревья вдоль набережной раскачивались, сгибались под струями дождя, как неясные тени. Мы поспешно схватили свою обувь и побежали. На плитках дорожки воды было по щиколотку, и об нее разбивались миллионы дождевых капель. Мы бежали босиком мимо ресторанчиков, магазинов и кафе, к узенькой боковой улице, где стояла припаркованная машина.

Когда юго-западное побережье Франции содрогнулось от новых раскатов грома, я — дрожащая и задыхающаяся — рухнула на водительское сиденье и тут же захлопнула дверь. Отгородилась от внешнего мира. Мишель нырнул в машину следом за мной. Дождь барабанил по крыше, струился по ветровому стеклу. Окна сразу запотели.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Я закрыла глаза и запрокинула голову, чтобы дышать глубже. Мишель повернулся ко мне, и тут же его рука оказалась под моей мокрой насквозь юбкой. Меня словно пронзил электрический разряд. Я непроизвольно выгнулась. Он уткнулся лицом мне в шею, застонал, а его пальцы… Мы дышали торопливо, часто, поверхностно. От него пахло фантастически, дурманяще, вкус рта был божественным.

Я погладила его по животу. Футболка промокла и прилипла к телу, как вторая кожа. Моя рука скользнула ниже. Боже мой, я хотела его, как я его хотела! В ответ на поглаживания он высвободил руку и стянул мои трусики вниз.

На тротуаре уже были люди, совсем близко от машины. Я видела их краешком глаза. Это была пара с детской коляской, они шли очень быстро. Я замерла. Мой взгляд упал на игрушечную машинку Бастиана, лежащую на заднем сиденье, красную металлическую модель «феррари» с отломанным колесиком. Мишель босыми ногами смял рисунок, который Изабелла на прошлой неделе принесла из школы, а я забыла взять его из машины.

Я убрала руку и отодвинулась.

— Нет, — сказала я задыхаясь. — Нет, не надо…

Мишель меня словно и не слышал. Он был настойчив, а я за себя не отвечала. Если бы он продолжил, я ни за что бы не поручилась. Я позволила бы ему овладеть мною прямо здесь, на месте, в машине, припаркованной посреди улицы. И не просто в машине, а в нашей семейной машине. На водительском сиденье, которое всегда занимал Эрик, и среди вещичек Изабеллы и Бастиана.

Сердце в груди дико колотилось. Надо остановиться, надо сейчас же прекратить это. Я была в смятении. Схватила его за руку.

— Нет, — выдохнула я. — Остановись.

— Что?

Он посмотрел на меня безумными глазами. Они были такими же темными, как грозовое небо. Мишель судорожно дышал и выглядел, надо прямо сказать, неотразимо.

— Нет! — повторила я уже громче, но все еще с трудом переводя дыхание. — Перестань! Нельзя! Прекрати!

В его взгляде мелькнула искра разума, и когда до Мишеля дошло, что я имею в виду, он разжал руки. Подтянул резинку спортивных штанов, откинулся на подголовник и хмуро уставился в ветровое стекло, по которому стекали капли дождя. Прижал ладонь к пояснице, сделав страдальческое лицо.

— Ладно, — услышала я, но он сказал это скорее себе самому, чем мне. — Хорошо.

Я одернула юбку, прилипшую к ногам. Все на мне было мокрым и холодным, и я вздрогнула.

Через десять минут мы выехали из залитого дождем Аркашона.

Еще через полчаса все фитинги, трубы и другие детали уже лежали в машине. Пока Мишель укладывал все это добро, я подписала чек на девятьсот евро.

Все, кто были на складе и в магазинчике, отпускали замечания по поводу нашей промокшей одежды и моих мокрых волос. По поводу погоды и ливня. Должно быть, от нас что-то исходило, нечто неопределенное, но безошибочно улавливаемое окружающими, потому что за одним намеком следовал другой. Все это время я продолжала приветливо улыбаться, делая вид, что ничего особенного не было и быть не могло. А между тем мой мир перевернулся.

Мы опять сели в машину и поехали к Бордо. С тех пор как мы покинули Аркашон, Мишель не проронил ни слова. Я тоже молчала.

Из задумчивости меня вывели какие-то звуки и вибрация. Я не сразу поняла, что это звонит телефон в сумке.

Достала аппарат.

— Алло?

— Симона?

Боже мой, из всех голосов, которые я могла бы услышать, именно этот был голосом моей совести.

Он что-нибудь почувствовал? Возможно ли это? Могут ли люди на большом расстоянии уловить неладное?

— А… да.

Я нервно посмотрела на часы. Почти половина четвертого.

— Ты где?

— Мы едем домой. Мастерская была закрыта на обед, черт бы их побрал! Они открылись только в половине третьего, поэтому мы…

Я в смятении глянула на Мишеля. Сворачивая самокрутку, он вопросительно смотрел мне в глаза.

— …тоже пообедали.

Как это противно. Ужасно.

— А сообщить об этом было нельзя?

— Я… Я тебе звонила, но ты не отвечал.

— Когда это?

— Ну… сразу. В первом часу…

— А сейчас ты где?

Я посмотрела в окно. Конечно, мне пришлось обратиться за помощью к Мишелю, потому что сама я понятия не имела, где мы едем.