Рандеву и другие рассказы

– Я просто блаженствую, – вздохнула она. – Рядом со мной двое мужчин, самых дорогих мне на свете!

Мужчины ничего не ответили. Может быть, Альберто молчал, терзаемый стыдом, как библейский персонаж, которому враг его мстит добром за зло; а впрочем, его чувства Скривенера не особенно занимали. Почему-то ему вспомнился старый анекдот, когда ирландский барышник говорит довольному покупателю необъезженного коня: «Ей-ей, вас ублажить не трудно, сэр!»

Перед входом в «Мирабель» Аннетта замедлила шаги. Руку Скривенера она отпустила, но за Альберто продолжала держаться.

– Мы еще немножко прогуляемся по набережной, – сказала она, и Скривенер заметил, как она поглядела в сторону озера – туда, где темнел строй деревянных пляжных кабинок, ключи от которых скорее всего имелись у Альберто.

– Что ж, тогда пожелаю вам обоим доброй ночи, – отозвался Скривенер.

Аннетта Лимож подарила его чарующей улыбкой:

– Вечер был просто сказочный! Прямо не знаю, как вас отблагодарить!

Вот и я не знаю, подумал Скривенер. На прощанье он вскинул руку, поймав себя на том, что этот жест одновременно смахивает на папское благословение и на фашистское приветствие, и направился к дверям отеля. Его поднял на второй этаж сонный лифтер. Постель в его номере была расстелена на ночь, пижама лежала сверху. Все чисто, аккуратно, целомудренно! Костюм, который он перед уходом оставил на кресле, заботливо повешен в шифоньер, заметки к лекциям сложены стопочкой. Скривенер зажег лампу на прикроватном столике; дорожный будильник показывал без четверти два. Он подошел к окну и решительным движением задернул шторы. Потом взял томик Тургенева в мягкой обложке, который читал в самолете, положил его на подушку вместе с очками и стал не спеша раздеваться.

С Аннеттой Лимож Скривенер увиделся только ближе к полудню. В десять утра он позвонил к ней в номер и услышал совершенно заспанный голос. Она явно еще не пришла в себя после восторгов минувшей ночи и еле ворочала языком. Скривенер поспешил положить трубку, предупредив, что позвонит через час. До одиннадцати он успел принять душ, одеться, позавтракать и даже совершить краткую прогулку. На повторный звонок никто не ответил; телефонистка на коммутаторе предположила, что мадмуазель Лимож, вероятно, в ванной. Больше Скривенер звонить не стал. Швейцарский коллега должен был заехать за ним в отель ровно в полдень, и без пяти минут двенадцать Скривенер спустился в вестибюль. За три минуты до полудня из лифта выплыла Аннетта. Она снова облачилась в полосатые брючки, изумрудно-зеленую блузку и босоножки. Волосы у нее были распущены по плечам, губы ярко алели. Она напоминала спелый персик, только что сорванный с дерева, – увы, не им, не Скривенером.

– Все улажено, – весело сообщила она, подходя. – Машину я заказала. В полпервого заеду за Альберто.

Как нарочно в этот момент в вестибюле появился дородный господин в сером костюме, с котелком в руке; господин двинулся прямо к нему.

– Мистер Роберт Скривенер? – осведомился он почтительным голосом с немецко-швейцарским акцентом. – Имею честь представиться: Франц Либер, секретарь Международного общества литераторов. Счастлив приветствовать вас в Женеве!

– Благодарю вас, – ответил Скривенер и, слегка замявшись, добавил: – А это… мадмуазель Лимож.

Толстяк церемонно поклонился.

– Как жаль, герр Либер, что вы увозите от нас мистера Скривенера! – прощебетала Аннетта. – Если бы не этот ваш официальный прием, мы бы с ним провели чудесный денек на природе, в горах!

Герр Либер растерянно взглянул на Скривенера:

– Какое-то недоразумение? Я что-то перепутал?

– Нет, нет, – успокоил его Скривенер, торопясь загладить неловкость. – Все в порядке, мы с вами давно уговорились.

Секретарь Общества, обуреваемый стремлением представить свою организацию как эталон гостеприимства, принялся уверять, что приглашение на прием распространяется и на любых друзей их почетного гостя. Однако Скривенер, уловив в глазах Аннетты колебание, поторопился поставить точку: он всерьез опасался, что в число «любых друзей» может попасть пляжный инструктор.

– Большое спасибо, но у мадмуазель Лимож весь день уже расписан, – сказал он и, повернувшись к Аннетте, бросил: – Увидимся перед лекцией. Если вернетесь раньше меня, оставьте записку внизу, у портье.

Уйти, уйти поскорее – вдруг ей взбредет в голову отменить поездку в горы и потащить Альберто на прием! Он натужно улыбнулся представителю принимающей стороны и произнес:

– Ну что, поехали?

Когда они сели в ожидавший у дверей автомобиль, Скривенер окинул беглым взглядом далекие горы, на вершинах которых и сейчас, в июне, белел снег, и подумал, какие сладостные часы могли бы его ожидать на залитой солнцем горной лужайке или на берегу звенящего студеного ручья… А вместо этого ему предстояло убивать время в душном ресторане какого-то отеля. Почетный гость, ничего не скажешь! И пока он сидит за ланчем, продавщица из Цюриха и смазливый малый с женевского пляжа будут предаваться удовольствиям намного более приятным и разнообразным, чем гастрономические. И предаваться, между прочим, за его счет.