Рандеву с замком

Наверняка история была действительно потрясающей, но меня больше волновали собственные трудно постижимые обстоятельства, нежели тот факт, что Брунар и его сестра — мать Патрисии — дети того самого садовника, амуры с которым и послужили поводом для развода Уоллеров. На протяжений всей своей жизни садовник оставался искренним возлюбленным Джессики Флер, однако в определенной мере тайным, поскольку Джессика вовсе не стремилась связывать себя никакими новыми узами брака, и уж тем более — с простым садовником. Тем не менее она испытывала глубокую нежность и привязанность к его детям, особенно — к сынишке, которому дала блестящее образование и ввела в общество. Абсолютно все были уверены, что именно счастливчику Дуду — Эдуару Брунару — она и оставит замок за неимением собственных детей и близких родственников. Но однажды вся эта нежность и расположение кончились.

Как известно, узнав о смерти Дональда Уоллера, Джессика Флер пригласила к себе в замок бабушку Линны — Ииркии — с ее дочерью от Дональда и мужем последней. Супруги Крийспулайнен к тому времени прожили вместе уже не один год, но детей не имели. Было видно, что муж просто не надышится на свою Ииркии-младшую, а она же просто с милой благодарностью принимает его обожание. Ииркии-младшая очаровала всех, а не только Брунара, который просто не мог понять, что такая прелестная женщина нашла в каком-то рыбаке? Затем рыбак вернулся на свой сейнер, в Финляндию, а обе Ииркии остались. У младшей был длинный отпуск, она работала учительницей в деревенской школе.

В общем, будущая мать Линны ответила Брунару взаимностью, а он просто не мог позволить себе не воспользоваться такой очаровашкой. Потом финки уехали. Но у Джессики был острый глаз, а потом пришло письмо от Ииркии-старшей — о беременности дочери, грозившей разводом, понятно, что деревенская учительница увлеклась блестящим адвокатом, — и подтвердило ее предположения. Джессика вызвала Брунара и впрямую спросила, было ли у них что.

— Нет, конечно, — на ясном глазу ответил Брунар: кандидатура финки не входила в его матримониальные планы.

Джессика пронзительно посмотрела на него и спросила еще раз. Брунар оскорбленно повторил то же самое.

Больше они никогда не заговаривали о финках, но и о наследстве тоже. А ведь Брунар, едва выучившись на адвоката, занимался абсолютно всеми имущественными делами Джессики. И она всегда хотела завещать замок ему, как сыну верного садовника Жака, но своим враньем Брунар сильно разочаровал Джессику — это же она сделала из него джентльмена и уж ей-то он обязан говорить любую правду! И она решила отомстить за вранье, оставив замок потомству Ииркии — что отчасти даже вполне справедливо: если бы Дональд не переспал с финкой, мадам Флер не прожила бы своей по-своему счастливой жизни. В тот же день Джессика написала Ииркии-старшей, что ее дочери разумнее держать язык за зубами: у нее замечательный муж, который станет таким же замечательным отцом, а вот как сложатся отношения с Брунаром — неизвестно, тем более что у того уже есть очень богатая невеста. И добавила, что в бездетном браке «скорая помощь» со стороны — это благо, и пообещала помогать материально. Что она всегда и исполняла, однако сохраняя «монастырское» завещание в тайне.

Кстати, компрометирующую Уоллера фотопленку Джессика и бабушка Линны уничтожили, собственно, для того Джессика и вызывала ее. Впрочем, была и еще одна причина, сентиментальная отчасти, — дочь Дональда. Но, как позже Джессика призналась отцу Мишелю, находиться рядом с ней было выше ее сил. Уж слишком Ииркии-младшая напоминала ей бывшего мужа — не столько чертами лица, сколько непроизвольными жестами, которые передаются вместе с генами, и особенно — улыбкой Уоллера…

Глава 27, в которой при слове «улыбка» я вздрогнула

Ведь действительно, даже у Линны и Майкла одинаковая улыбка, подумала я, а Линна без всякого перехода спросила:

— Как ты думаешь, Элен? Я должна разыскать Брунара и рассказать правду ему?

— Тебе очень хочется? Особенно после того, что он тебе сделал? — добавила я, потому что она молчала.

— Но мой папа? — наконец произнесла Линна. — Как мне быть теперь с моим папой?

— Линна, тебе двадцать семь! Ты не ребенок!

Она вздохнула. Я решила переменить тему:

— А что там мессир Оникс? Он уже начал учить финский?

Линна вдруг фыркнула.

— Ты прелесть, Элен! Только, пожалуйста, не называй его так. Он очень стесняется и не верит.

— Кстати, а на каком языке вы общаетесь?

— С нами же Брунсберри!

— Это днем.

— Если хочешь, Элен, сама поговори с ним. Но ты, наверное, с Майклом. Я и так тебя заболтала.

— Он уже ушел. Вернее улетел. Улетел в Америку. У него предвыборная кампания.

— Это ужасно! Но почему ты не полетела с ним?

— Я? Но…

— Он не сделал тебе предложение?

Ну все всё знают! — подумала я.

— Эй! Здорово, Лени! — из трубки вдруг завопил Никс. — Ты чего, отказала сенатору? Как ты могла?

— Я вовсе не отказала… Здравствуй, Никс, как дела?

— Лучше всех, Лени! Но вы-то почему до сих пор не в Лас-Вегасе?

— А что мне делать в Лас-Вегасе?