Рандеву в лифте

Донна Кауффман Рандеву в лифте

Глава 1

– Все должно быть доставлено нам до десятого числа! Нет, это нас не устраивает! – Голос Калли Монтгомери стал строже. – В данном случае мало постараться сделать все от вас зависящее! Не забывайте, что фирма «Уивер энтерпрайзес» намерена закупить у вас канцелярских товаров на шестизначную сумму. Лучше не разочаровывайте нас, иначе мы найдем себе другого партнера. – Калли самодовольно улыбнулась и откинулась на спинку стула. – Вот это уже другой коленкор! Утро девятого подойдет. Благодарю вас.

Кто-то сдержанно кашлянул в дверях. Поскольку в новом административном здании «Кристал-Сити» высотой в двадцать пять этажей к этому часу оставалось только двое сотрудников их компании, было несложно смекнуть, что пришла мисс Уивер.

– Какие будут еще распоряжения, босс? – бодро спросила у нее Калли, положив трубку и выпрямив спину.

Стефания Уивер была так обаятельна, умна и богата, что могла бы стать живой рекламой брошюры «Как превратиться в акулу капитализма к своему сорокалетию». Свое последнее предприятие она вполне успешно проталкивала в лидеры списка пятисот могущественнейших американских корпораций, публикуемого ежегодно журналом «Форчун». И Калли Монтгомери, ее временная секретарь-машинистка, по совместительству исполнявшая функции личного помощника, уборщицы и девочки на побегушках, искренне надеялась оказаться с ней рядом в лучезарный миг ее грядущего триумфа.

– Вы делаете успехи, – кивнув на телефон, сказала Стефания.

Калли сглотнула подкативший к горлу ком: роль ответственной сотрудницы, преисполненной сознанием собственной значительности, удавалась ей гораздо лучше, пока ее начальница отсутствовала. Разумеется, ей даже в голову не приходило злоупотреблять своими полномочиями. Но с тех пор, как от нее ушел Питер, соблазнившись большим бюстом и длинными ногами двадцатидвухлетней Дженнифер, этой бесстыдной безмозглой куклы, присматривавшей за их пудельком, у нее возникла настоятельная потребность хоть как-то самоутвердиться и восстановить утраченное самоуважение.

А поскольку поблизости не оказалось никого, кто проявил бы интерес к ее природным достоинствам, Калли иногда позволяла себе перевоплощаться во влиятельную персону, разговаривая с каким-нибудь клерком по телефону. Эта невинная шалость в последнее время все чаще становилась для нее единственной отдушиной.

– Я учусь у лучших, – с наивной улыбкой ответила она.

– В чем заметно преуспели, – сказала Стефания.

Свою неподражаемую властность и самоуверенность она, очевидно, обрела уже в момент своего зачатия и ни разу не потеряла этого врожденного дара с тех пор, как появилась на свет из утробы матери. Себя Калли к баловням судьбы не относила, смирившись с определенной ей участью существа низшего порядка, а поэтому была искренне рада, когда впервые за минувшие после развода с Питером месяцы она вдруг ощутила себя неким подобием человека. Такая метаморфоза сподвигла ее на дальнейшее самоусовершенствование.

– Послушайте, Калли, – продолжала Стефания, – я знаю, что в последнее время вы часто остаетесь работать сверхурочно. Хочу вам сказать, что я высоко ценю вашу самоотверженность.

На это Калли могла бы ответить, что сама благодарна боссу за подаренную ей возможность забыться. С тех пор как десять месяцев назад она получила заверенное нотариусом свидетельство о разводе, вернее, с того момента как еще за полгода до этого ее уволили с предыдущей работы, мысли о Питере и крушении своей карьеры не выходили у нее из головы. Разве могла она предположить, что супружество обернется для нее непосильным бременем? Разве могла представить, что все ее планы и мечты рухнут, едва лишь в один роковой день она распахнет, вернувшись домой раньше, чем обычно, дверь своей столовой? Впрочем, их семейная жизнь и до этого страшного мига не была безоблачной.

Вот почему теперь, ежедневно вкалывая по восемнадцать часов ради укрепления могущества империи мисс Уивер и рискуя остаться косоглазой и с онемевшими от адского труда пальцами, отказывая себе даже в тех маленьких житейских радостях, которые у нее сохранились, Калли не роптала. Более того, она готова была расцеловать Стефанию только за то, что та не оставляет ей времени на удручающие воспоминания, как о последних шестнадцати месяцах, так и о трех предшествовавших им долгих годах.

– Я вовсе не против сверхурочной работы, – сказала она.

– Не могу вам обещать особых послаблений в обозримом будущем, – промолвила Стефания, – но, разумеется, если только вы прежде не подадите на меня в суд, в конце концов ваше долготерпение будет вознаграждено.