Ранее известная как Америка

Но хуже всего был их шум. Мы с мамой засовывали полотенца под дверь и затемняли окна отрезами плотной парусины, которую выкапывали из мусорных ям, но это совсем не помогало останавливать ночную симфонию: страшное веселье наполняло криком пещеры улиц, когда они раскуривали первые косяки, фыркали или кололись, а затем, чуть позже, звучал такой громкий вой, что у нас гремели оконные стекла, а с потолка сыпалась штукатурка (все эти наркоманы плакали о потерянном доме, потерянной любви и таких вещах, о которых даже не было известно, что они потеряны).

Только не Билли Лу. Билли Лу был другим.

Билли Лу никогда не сердился. Он никогда не говорил слишком быстро и не нес всякий бред. Он всегда был вежлив, даже под кайфом, то есть почти все время. Я помню, как он звал меня «мистер Траки». Он и мою маму звал «мадам», говорил «спасибо», «пожалуйста» и «не стоит благодарностей».

А еще он никогда не плакал, хотя это самый верный симптом даймомана. Они каждую ночь будоражили весь город своим воем, этим их завыванием… Звуков этого плача мне не забыть никогда. Как будто они умирали.

Как будто и ты умирал.

От него всегда пахло Натуральным томатным соком™: он берег все свои кранчбаксы ради синтетических форм даймо, а Натуральный томатный сок был самым дешевым продуктом питания из тех, что можно было купить в фирменном магазине. Как и у многих заядлых наркоманов, у него были удалены ногти – а иначе даймоманы просто расцарапывали себя до крови, сдирали кожу со щек и лба, за что должны были предстать перед Коллегией Верховного Суда Кранч в качестве обвиняемых. Однако тот, кто выполнил операцию, сделал ее хорошо. Не осталось ни шероховатостей, ни огрызков или кусочков: его пальцы, точно слепые, беззащитные животные, скользили по столу, теребили визор, поправляли рубашку.

Он был стар, от него пахло, его ногтевые ложа были словно безволосые зародыши. Но он мне нравился. Возможно, я даже любил его. Время от времени я представлял себе, что Билли Лу переедет в нашу каморку, положит мне на голову свою короткую руку без ногтей и назовет меня своим сыном, и это не будет лишь притворством.

Когда маму отправили на грузовые перевозки и ей пришлось работать за двоих, именно Билли Лу приходил сменить мои суповые картриджи или вырастить жаркое, добавив к нему воды. Он научил меня вещам, которых не было в каналах Сети[13], например, предыстории и названиям всех животных, которые вымерли во время Великого вымирания, а также основам химии и исчисления. Даже если бы я не смог изучить хотя бы десятую часть всего этого, мне понравилась сама идея знания, этого нагромождения цифр и букв, которые, если их толкают, тычут и вставляют определенным образом, складываются в некую последовательность, в некое решение.

Раньше я валялся в постели, мечтая, чтобы разные страны с их войнами, ополченцами, голодом и жадностью оказались лишь буквами в алфавите более высокого порядка, а мы просто были слишком глупы, чтобы понять заключенный в нем смысл.

Но, возможно, только возможно, мы бы это сделали.

Возможно, только возможно, мы бы смогли.

И в таком мире, как наш, только сумасброд, наркот, герой – или все трое – попытались бы извлечь из этого урок.

3

Сначала давайте проясним, кто такой аферист и кем он не является. Я использую местоимение «он», чтобы сэкономить чернила, хотя некоторые из лучших аферистов, которых когда-либо видывала эта страна, – женщины, от девочек из Сан-Антонио, которые ныкают наркотики в свои шмоньки и контрабандой провозят в тюремные города, до Старой Ма Дрегг, которая смогла бы продать вам десятилетнего малька, не моргнув глазом. Я знаю аферистов-андроидов, отрицающих систему двух полов, обоеполых, пансексуальных и бесполых аферистов. Я даже слышал о выжившей собаке, которая обменивала пластиковое вторсырье на еду и кусала всякого, кто не желал поделиться доброй порцией Сосисек™. Единственное, что у нас есть общего у мальчика, девочки, бота, дроида или фурри, – это яйца.

(из «Путеводителя афериста по Территориям Экс-США»)

Сигнализация расколола звук на гранаты и взорвала их всех одновременно. Мигающие огни стиснули мир до размера паршивого сетевого канала.