Раненая ласточка

— Что с тобой, Сайбун? — спросил учитель. — Все лицо у тебя горит. Не заболел ли?

— Голова у меня какая-то тяжелая и жар, — выдавил Сайбун.

— Тогда отправляйся домой, — сказал Махмуд Мирзоевич. — Иди, иди...

В коридоре Сайбун притронулся к голове: дей­ствительно горячая. И потная. Может, он и вправ­ду заболел?

От этой глупой истории с будильником голова не только заболит, но и расколется...

Домой идти было рано. Сайбун заглянул в парк. Походил по дорожкам. Где-то в нем жила надежда, что он увидит Даштемира. Но Даштемира не было. Тогда он направился к порту. В самый порт пройти было невозможно: его окружал высокий забор, а у проходной стояли охранники. Лет пять-шесть назад, когда Сайбун был еще маленьким, ему не раз удавалось прошмыгнуть мимо них, и он вволю глазел на корабли, на огромные подъемные краны, на сутолоку, на кипы незнакомых товаров. Теперь пришлось глядеть на порт издали. Но и сейчас Сай­бун немало видел. Вон у пирса стоит большой паро­ход с высокой кормой. Над бортом качаются три люльки: маляры, сидя в люльках, красят обшивку. За пароходом чуть виднеется узкий, плоский, буд­то доска, танкер. Вынырнув из-за танкера, идет, вздымая за собой пенные буруны, быстроходный глиссер...

До самого вечера Сайбун гулял по городу.

Явился он домой позже обычного. Дверь от­крыл ему отец.

— Ты из школы?

Сайбун кивнул.

— Меня Махмуд Мирзоевич задержал, — объ­яснил он.

— Это почему же? Что случилось?

— Ничего, — ответил Сайбун. — Так просто...

Отец внимательно посмотрел на Сайбуна и хмыкнул. Видно, его не удовлетворили слова сына, но допытываться правды не стал. Через минуту он уже стучал молотком на кухне — чинил табурет — и словно бы забыл о существовании Сайбуна.

А Сайбун, оставшись в комнате один, устало и безнадежно вздохнул. Что за странная жизнь у не­го пошла! Взялся чинить будильник — и не спра­вился. Домашние задания не выполняет и сегодня вполне мог заработать двойку. Обманул Махмуда Мирзоевича, а теперь отца... Тяжело. И противно. Если дальше так пойдет, он совсем запутается во лжи.

— Вай, Сайбун! — окликнул его отец из кух­ни. — Ты не трогал будильник?

— Не трогал, — быстро ответил Сайбун. — А что?

— Я его случайно зацепил, так он загремел, будто ящик с металлоломом...

«Надо пойти к папе и все ему рассказать!» — подсказал себе Сайбун, но не двинулся с места: не мог двинуться.

Он постоял молча, чувствуя, как с минуты на минуту все сильнее погружается в пучину страха. Нет, видно, если начал врать, нужно уж врать до конца!

— Может, его кошка сбросила на пол? — дро­жащим голосом сказал он.

— Да, наверное, кошка! — живо подхватила мать. — Носится как шайтан... Шарип, — обрати­лась она к мужу, — и что это ты всегда придираешь­ся к Сайбуну? То тебе не так, и это не так. А маль­чик, слава аллаху, учится хорошо, не хулиганит, не грубит родителям, как некоторые другие...

— А что я особенного сказал? — не выдержал отец. — В конце концов, каждый может уронить или зацепить будильник. Вот ведь я же зацепил...

— Ты зацепил, ты с себя и спрашивай! — за­тараторила Хадижа-Ханум. — А будильник этот давно выбросить пора... В мастерской его чинить отказались. Возьму и выброшу и новый куплю!

— Покупай, — миролюбиво согласился отец и снова застучал молотком.

«Вот все и образовалось! — обрадованно поду­мал Сайбун. — Я ведь счастливый!»

Но, как ни странно, покоя в сердце не было. И вечером, когда Сайбун уже улегся в постель, весь этот трудный и неправильный день снова прошел перед его глазами. Он так нехорошо прожил его! Дважды соврал — Махмуду Мирзоевичу и отцу. И теперь эта ложь, словно охранник в порту, сто­ит и не пускает его в завтрашний день. Нет, не мог забыть Сайбун того, что произошло!

«ТЫ ЗАЧЕМ ПРИШЛА, НИНА?..»

Любит Сайбун воскресенье. В воскресенье чув­ствуешь себя свободным как ветер. И еще в этот день можно попросить у мамы и папы деньги на кино или на мороженое — и тебе никогда не от­кажут.

Но это воскресенье началось плохо, наверное, потому, что оно шло сразу же за той трудной и не­правильной субботой, которая запутала Сайбуна во лжи.

Не успел он проснуться, как зазвенел звонок.

— Ах, это ты, дочка! — услышал Сайбун ма­мин голос. — Входи, входи, сейчас я разбужу Сай­буна...

Сайбун в одну секунду был на ногах. Кого это принесло? Неужели Нина пришла? Он быстро одел­ся и вышел в коридор. Ну точно, Нинка явилась!

Одноклассница Сайбуна, Нина, была высокой черноглазой девочкой. Она носила тонкие косички, в которые каждый день вплетала разноцветные банты. Ребята вечно хватали ее за косички, тере­били банты, но Нина и не думала менять прическу.

Сейчас Нина стояла около Хадижи-Ханум, дер­жа в одной руке толстенную книгу, а в другой то­ненький дневник.

Сайбун растерянно глядел на нее. И чего ей по­надобилось здесь? Странно!

Он нехотя подошел.

— Ты зачем пришла, Нина? — сухо спросил он.

— Вай, сынок, разве так можно встречать гос­тя? — воскликнула мама. Она обняла Нину. — Не­хорошо, нехорошо.

Но Нину, по-видимому, ничуть не задел вопрос Сайбуна. Она вроде бы и не слышала его.

— Так ты не заболел? — весело спросила она. — А я думала, заболел по-настоящему...