Раненые (ЛП)

Выражение лица Хусейна меняется, и я понимаю, что бесплатно мне это не дастся. Иногда я плачу Хусейну деньгами, но я узнаю этот похотливый блеск в его глазах - на этот раз он потребует больше, чем динар. Он потребует меня.

— Вы получите все, что захотите, доктор Хусейн. Но пожалуйста, идемте.

Он кивает.

— Очень хорошо, Сабах. Позволь мне взять мою сумку.

Я веду его в мечеть, но останавливаю его, прежде чем мы войдем.

— Доктор, прежде чем вы увидите моего друга, я должна попросить... пожалуйста, просто оставьте это между нами. Это важно.

Хусейн щурится.

— Что-то мне подсказывает, что мне это не понравится. Но я здесь, а еще я давал клятву Гиппократа.

— Что?

Он качает головой.

— Клятва о том, что нужно помочь тем, кто нуждается в помощи. Но я не подвергну себя или свою семью опасности, Сабах. — Я киваю и веду Хусейна в мечеть.

Он тут же останавливается, когда видит Хантера.

— Американец? Ты с ума сошла, Сабах?

Я не могу ответить ничем, кроме шепота:

— Пожалуйста.

Хуссейн всматривается в мое лицо.

— Да поможет мне Аллах, Сабах. Ты с ума сошла. Ты его любишь.

Я трясу головой, но не уверена: я отрицаю то, что он говорил, или же отказываюсь отвечать. Хусейн лишь мягко выдыхает между толстыми мясистыми губами, почесывает густую бороду и опускается на колени рядом с Хантером. Хусейн поднимает его рубашку над раной и осматривает, прежде чем что-то сделать. Исследует рану пальцем, а потом поднимает Хантера, чтобы осмотреть спину.

— Что ж, пуля прошла насквозь, так что вынимать ее не нужно. Без нужного оборудования я не могу сказать, задела ли она что-нибудь важное, но судя по месту ранения могу сказать, что твой... друг в конце концов будет в порядке. Конечно, он уже потерял много крови, а еще у него масса других ранений. — Он поднял взгляд на меня. — Твой американец очень стойкий.

Он осматривает другие раны Хантера, очищает и перевязывает их так же, как и новую, а потом роется в своей сумке.

— Из-за этих ран на ноге распространяется инфекция. Ему нужны антибиотики.

— У вас они есть? — спрашиваю я.

Хусейн смотрит на меня, его губы трогает ухмылка.

— Да, но они дорогие.

Я вздыхаю.

— Понятно.

Хантер, который, как я думала, был без сознания, хватает Хусейна за запястье. Хусейн бледнеет и пытается освободиться, но я хорошо знаю мощь хватки даже ослабевшего Хантера.

— Нет, — говорит по-арабски Хантер. — Не так. Оставь меня больным, но не проси ее об этом.

— Хантер, пожалуйста, — говорю я на английском, — без лекарств ты умрешь!

Хантер смотрит на меня.

— Нет. Никогда. Не из-за меня.

Хуссейн встает и рукой указывает, чтобы я шла за ним на улицу.

— Это безумие, Сабах, — говорит он. — Если инфекцию не остановить сейчас, он может умереть. Или потерять ногу.

— Знаю, — говорю я. — Ему... не нравится мое занятие.

— Что ты собираешься делать?

— Ваша цена не изменилась?

Хусейн качает головой.

— Ты же знаешь, что нет.

— Прекрасно. Я не позволю ему умереть. Идем. — Я указываю на дверь дома.

Хантер разозлится на меня, я это точно знаю. Все в животе переворачивается от того, что я собираюсь сделать, но так нужно.

Хусейн требует от меня многого, прежде чем считает долг уплаченным. Он помогает мне перенести Хантера обратно ко мне домой.

Хантер притворяется, будто бы он без сознания, пока не уходит Хусейн, а потом поднимает на меня взгляд, из-за чего я сжимаюсь в страхе.

— Ты все равно это сделала. — Это не вопрос.

— Да, — отвечаю я. — Я сделала это для тебя.

Хантер долго молчит и пялится на меня. Я передаю ему баночку с таблетками, которую Хусейн отдал мне перед уходом.

— Прими их, — говорю я. — Все уже сделано. Глупо будет не принять их.

Он принимает одну и запивает глотком воды. Я опускаю взгляд на свои все еще покрытые кровью руки.

— Хантер, я... Спасибо за то, что спас меня от Абдула.

— Я должен был это остановить. Я слышал, как он тебя бил. Я слышал, как ты кричала. Мне пришлось... — он качает головой и замолкает, в ярости кривя лицо. — Ты в порядке. Он... он тебя ранил?

Он беспокоился обо мне? В него стреляли, а он заботится обо мне? Я качаю головой.

— Нет. Пара шлепков. Я в норме.

Хантер протягивает руку, чтобы вытереть что-то с моего лица.

— У тебя кровь.

Я стираю ее.

— Ничего. Это пустяк. Прекрати беспокоиться обо мне.

Он не смотрит на меня, когда говорит:

— Я не могу перестать беспокоиться о тебе.

У меня нет ответа.

Я отворачиваюсь и принимаю долгий ледяной душ, яростно тру свое тело и волосы, пока кожу не жжет от мыла, пока каждая моя клеточка не очищается, дезинфицируется. Закончив, я дрожу от холодной воды.

Опускается ночь. Я ложусь в кровать. Взгляд Хантера встречается с моим, его лицо светится в тусклом звездном свете. Мы не разговариваем. Я помню тепло уюта, когда лежала в руках Хантера, и мечтаю почувствовать его снова. Мне так холодно. Так страшно.

Я не должна себя искушать. Я слишком долго смотрю на то, как Хантер спит, пытаясь силой воли удержать себя в собственной постели.

И это не работает.

ГЛАВА 12 ХАНТЕР