Раненые звёзды

Формально во время буксировки выходить на открытое пространство запрещалось. Но остановить нас никто не рискнул.

— Разговор не может считаться полностью защищенным, — сказала Катя, повернувшись в сторону моря, — но мы рискнем.

— Ты знала про другие тюрвинги? — спросил я.

— Да, — она кивнула, — формально мы не знаем их спецификации. Но наша организация более могущественна, чем может показаться в начале. Кое-что удалось выяснить. Тюрвинг китайца, кажется, самый опасный.

— Это который вызывает всеобщее обожание? — спросил я.

— Не обожание, — Катя покачала головой, — любовь. Самую настоящую. Поэтому единственное, что мы можем рекомендовать: не пытайся им завладеть.

— Он же, вроде бы, в Японии хранился, — я нахмурился, — и что, японцы вот так запросто передали его китайцам? Не верю! Это не возможно в принципе!

— Все несколько сложнее, чем тебе кажется, — Катя покачала головой, — думаю, японцы были счастливы от него избавиться. Учитывая предысторию. К тому же, я не знаю точно, что им предложили, но, судя по всему, нечто очень существенное. Скорее всего, территории.

— Ясно, — кивнул я, — у американца, получается, меч — маньяк? Значит, они все-таки нашли хозяина, да? Но как он собирается использовать его в космосе, на космических расстояниях?

Катя всплеснула руками.

— Мы не знаем, — ответила она, — возможно, тюрвинг — просто предлог, чтобы получить место в экспедиции. Возможно, они ведут свою игру, всегда это имей ввиду.

— Но как? — я пожал плечами, — на что можно рассчитывать, если опасность угрожает всем?.. — спросил я, и тут же догадался: — разве что на переговоры.

— Именно, — улыбнулась Катя, — в общем, держи ухо востро. Не исключено, что у них есть некоторые иллюзии, будто им есть, что предложить.

В этот момент мне самому в голову пришла одна очень неприятная мысль. И я приложил все усилия, чтобы на моем лице ничего не отразилось — очень уж страшной и очевидной она была.

На борту собрали все три тюрвинга, заодно с хозяевами. А что, если мы — это и есть попытка переговоров? Если мы — это выкуп, в обмен на спокойствие всех остальных?.. Это все объясняет: и скомканность брифинга, и отсутствие нормального представления и субординации в команде, и даже подключение докторши-мозговеда в последний момент! Но тогда зачем сохранять в тайне то, что я видящий? Да, нестыковка.

— Где ты будешь во время старта? — спросил я.

— На борту, в укрытии, — Катя улыбнулась, — ты не подумай, что на случай аварии останешься без поддержки.

— Спасибо, — кивнул я.

— Да не за что. А теперь давай в каюту, и попробуй как следует выспаться. Что-то мне подсказывает, там, наверху… в общем, это не будет легкая прогулка. Имей ввиду.

— Я уже свое отбоялся, — сказал я, — еще там, в челноке. И позже, когда понял, чем все могло закончится.

— Вот и отлично, — кивнула Катя, потом неожиданно прильнула ко мне, и поцеловала в щеку.

В следующую секунду она исчезла, оставив меня недоуменно глотать морской воздух, насыщенный солеными брызгами.

Однако и на этом мои приключения накануне старта не закончились.

Я вернулся в каюту, принял душ, и с удовольствием забрался под мягкое, пахнущее стерильностью одеяло. После чего под мерное и тихое гудение кондиционера провалился в неглубокий сон.

Меня разбудило негромкое нарочитое покашливание. Я открыл глаза, но не спешил шевелиться, оценивая обстановку.

— Я вижу, что вы проснулись, — сказал шепотом незнакомый мужской голос; говорили на русском, но с сильным акцентом, принадлежность которого я определить затруднился.

Я вскочил с постели, и уже готов был схватить незнакомца в захват, но тот ловко отпрыгнул в сторону, и выставил вперед раскрытые ладони.

— Не стоит! — сказал он, — я на вашей стороне!

Он был одет в полностью черный комбинезон и балаклаву с прорезью для глаз.

— Пять секунд на объяснение, — коротко сказал я.

Вместо ответа незнакомец указал на столик, установленный напротив иллюминатора.

— Я оставил материалы, которые вам попросили передать, — пояснил он, — через полчаса они самоуничтожатся. Я просто исполнитель, и не знаю подробностей, но эта информация критически важна для вашего выживания, — не беспокойтесь, на время нашего разговора и ознакомления с документами все подслушивающие и подсматривающие устройства в каюте забиты ложными данными. Ровно через полчаса эта защита исчезнет. Так что не мешкайте.

Я подошел к столику, и включил вмонтированную в столешницу светодиодную лампу. Потрогал простую папку из черного пластика. Потом обернулся и успел спросить: «Кто вы такой?» Но незнакомца в черном комбинезоне уже и след простыл.

«Ниндзя гребанный», — пробормотал я, и занялся изучением папки.

Там было несколько фотографий с места раскопок, и отчет на английском языке с данными о радионуклидной датировке образцов.

На первый взгляд, на фото не было ничего необычного: несколько фрагментированных человеческих скелетов. Древних, судя по всему: кости были черно-бурые, наверняка уже начавшие замещаться, каменеть. А потом я глянул на материалы анализа. Сначала я подумал, что ошибся, и несколько раз перепроверил цифры.