Раненые звёзды

— Теперь совершенно очевидно, почему, — к нам присоединился Чжан, — по правде говоря, я до последнего не верил насчет тебя. Все-таки, владеть тюрвингом и быть видящим — две огромные разницы.

— А мы не сомневались даже, — не оборачиваясь, я почувствовал, что Питер улыбается, — даже убить его хотели именно поэтому. Нам были известны некоторые обстоятельства обнаружения его тюрвинга, и наш анализ показал, что он — видящий с вероятностью около девяносто процентов.

— Каково это? А, Алексей? — китаец вплыл в моё поле зрения, и устроился в соседнем кресле, пристёгивая ремни, — что ты чувствуешь, когда проявляешь артефакты?

— Да ничего не чувствую, — я пожал плечами, — это, скорее, у вас спросить надо — каково это, когда вдруг начинаешь замечать очевидное.

Питер и Чжан переглянулись.

— Ты тоже пристегнись, — китаец обратился к Питеру, — по расписанию манёвр через пять минут. Импульс до одного же, вне главной силовой оси.

— Нифига себе! — удивился американец, — крутой заход!

— Ребята на Земле, очевидно, спешат, — ответил Чжан, — наверно, боятся, что эта штука, когда поймёт, что мы её увидели — ломанётся из системы на максимальном ускорении.

— Разумно, — кивнул Питер, — я бы точно так и сделал.

— Поглядим, — ответил Чжан, неопределённо махнув рукой.

Импульс был действительно довольно резким. Я бы мог удариться головой, или потянуть шею — если бы не специальная форма спинки, которая, очевидно, предусматривала и такие случаи.

— Они что, планируют нас посадить на этой штуковине? — изумленно проговорил Питер, глядя на стремительно приближающуюся серую, покрытую кратерами поверхность, — наша посудина для такого не предназначена!

— Не переживай, — ответил Чжан, — сближение с астероидами возможно. Тут даже есть причальные мачты, чтобы погасить инерцию сближения. Это сделано специально, наш проект изначально предназначался для поиска ценных ресурсов в поясе астероидов.

— Может, они еще и захотят, чтобы мы наружу вышли? — ворчливо заметил Питер.

И в этот момент ожил экран межпланетной связи.

Операторы снова не поскупились на передачу видеокартинки. С экрана на нас смотрел китайский генерал; его американский коллега, Катя, и некоторые другие чины, представляющие заинтересованные стороны, расположились чуть в отдалении, но в поле зрения.

— Приветствую, коллеги, — начал генерал, — в этот момент вы приступаете к финальному сближению, с последующим контактом с поверхностью спутника. По нашим данным, корабль функционален. Тщательно проанализировав опыт с челноком, в котором участвовал Алексей, мы сочли риск оправданным. Возможно, этот корабль — наш единственный шанс справиться с тем, что уничтожает наши аванпосты. Попробуйте проникнуть на борт. Мы предоставляем вам широкие полномочия по ведению переговоров. Узнайте, можем ли мы что-то предложить хозяевам этой штуки, ради чего они бы вступились за нас. И могут ли они в принципе помочь нам. Обещайте все, что угодно, любые ресурсы, которые есть в нашем распоряжении, если это обеспечит выживание нашего мира. Если не будет возможности связаться с нами для принятия решения — у вас есть право принимать такое решение самостоятельно. После посадки воспользуйтесь вакуумными скафандрами. Корабль остановится в секторе, где есть структуры, по мнению наших аналитиков, похожие на входную шлюзовую группу. Учитывая возможность крайне важных переговоров мы предлагаем всем участникам полёта присоединиться к десантной группе. Так, по крайней мере, будет представлено максимум заинтересованных сторон. Ждем доклада о результатах. Конец связи.

Изображение генерала исчезло.

А в следующую секунду нас ожидал сюрприз. Рябая поверхность спутника, зависшая прямо напротив рубки, вдруг вздрогнула, и отъехала в сторону. Наш корабль уже успел выпустить телескопические причальные лапы, которые должны были погасить инерцию, и теперь они исчезали во тьме, которая разверзлась в чреве Фобоса.

— Держитесь! — успел выкрикнуть я, и схватился за поручни кресла.

Как раз в тот момент, когда рубка вслед за опорами нырнула во тьму, включился свет. Мы вместе с кораблём оказались в огромном помещении, сплошь обшитом изнутри какими-то белыми листами. Никаких источников света — ламп или прожекторов — я не заметил. Похоже, светилась сама обшивка. Причем довольно ярко. Интересное техническое решение: в ангаре (а в том, что это были именно ангар, никаких сомнений не было) не было тени. Что делало любые работы максимально безопасными.

— За что держаться и зачем? — спокойно спросил Чжан.

Телескопические ноги нашего корабля уперлись в палубу, и плавно погасили инерцию. Мы впервые ощутили слабое тяготение Фобоса. Интересное и странное ощущение: тяжести почти не прибавилось, но вестибулярный аппарат уже реагировал, определяя понятия верха и низа.

— За поручни, — пояснил я, — а то можно неловко оттолкнуться, и удариться головой о потолок.

— Тут мягкие потолки, — заметил Питер, — но замечание дельное.

В этот момент створки, пропустившие нас внутрь, закрылись.

— Интересно, а обратно нас выпустят? — спросил Чжан.