Раненый зверь

— Просто выпить вдруг захотелось, а ты мужчина положительный. — Она икнула и взглядом показала на свой пустой стакан.

Он правильно понял, и они снова выпили.

— У тебя проблемы, у меня проблемы… Я вот уже без этой проклятой не могу. — Она пальцем провела по горлышку бутылки.

— Это не проблема, — покачала Павел головой.

— Думаешь? — Люба посмотрела на него удивленно и вместе с тем с надеждой.

Она хотела верить, что алкоголизм — это не страшно. Хотела, но это не очень у нее получалось.

— Завязать можно. Подшиться или закодироваться.

— Пробовала. Я два месяца держалась. Думала, если выпью, то все. А выпила, даже не стошнило. В запой ушла, а когда вышла, Сашка уже тю-тю! — Люба махнула рукой на окно.

— Муж?

— В каком-то роде… Другую нашел, а ты, Люба-Любонька, как хочешь, так и живи. Я и живу!.. Хреново живу… Ну да ладно… Еще по одной?

Они выпили по пятьдесят, и она совсем окосела.

— Я знаю, что там у вас у мужиков на уме… Только не надо, ладно? — Она смотрела на Павла просительно, но без особой надежды на согласие.

Не было в ее взгляде никакого кокетства, она действительно не хотела секса. Хотя и не исключала, что ее затащат в постель.

— Не надо, так не надо.

— Наливай.

Вторая бутылка еще не опустела, когда Люба сложила руки на столе, ткнулась лбом в предплечье.

— Так здесь и будешь спать?

Люба молчала. Павел попробовал ее расшевелить — бесполезно. Тогда он взял ее на руки и отнес на диван. Пусть как человек спит…

Его самого клонило в сон. Он присел на диван и уснул.

Утром подошел к своей квартире. Ему очень не хотелось ехать домой и объясняться с Оксаной. Но нужны были деньги хотя бы для того, чтобы напиться и забыться.

Глава 11

Если бы взгляд мог воспламенять, то лист бумаги давно бы уже обратился в пепел. А Оксана и смотрела на заключение, как будто пыталась сжечь его взглядом. Но пирокинез ей не по силам.

— Думаю, ты все поняла, — с горькой усмешкой сказал Павел.

— Пытаюсь, но не могу. Как это ты бесплоден, если я жду от тебя ребенка?

— Ты ждешь ребенка со мной. Но не от меня.

— Тогда от кого?

— Я не знаю, сколько у тебя вариантов ответа.

— Один. У меня только один вариант. Это ты!

— И ни слова про святой дух, — ухмыльнулся Павел.

— Я с тобой была! Только с тобой! — Оксана плакала от обиды, по ее щекам текли слезы.

— Ну, с Панковым немного пожила. Маркел пару раз в гости заехал, да?

— Паша! Прекрати! — Оксана угрожающе навела на него палец. — Я уже однажды тебя предупреждала! Не бери грех на душу!

— Тебя послать или сама пойдешь? — Павел все понимал, но остановиться не мог.

— Ты же потом жалеть будешь!

— Куда пойдешь, к Панкову?

— Паша!

— Может, к Маркелу?

— Ну, все!

Оксана бросилась в спальню, стала собираться вещи. А Павел спустился в подвал, достал из тайника кубышку с деньгами, отсчитал тридцать тысяч долларов, вернулся в спальню и бросил деньга на кровать.

— Твоя доля!

Но Оксана на деньги даже не взглянула.

— Возьми!

— Нет!

Она оделась, упаковала сумку, но уходить не торопилась.

— В отношении денег ты была со мной честна. В этом к тебе никаких претензий. Так что тридцать тысяч — твои.

— Я во всем была честной! — Она не опускала голову и смотрела ему в глаза.

— Я тебе не верю, — покачал головой Павел.

— Паша, одумайся!

Он кивнул. В горле вдруг запершило, к глазам подступили слезы. Вдруг Оксана уйдет и не вернется? Как ему без нее жить?..

— Признайся. — Через пересохшее горло выдавил он. — В том, что изменила… Я попробую понять… И простить… Признайся! И все будет по-старому!

— Но я тебе не изменяла! — приложив руку к груди, простонала Оксана. — Это какая-то ошибка!

— Ты моя ошибка… И Лиза. И все бабы — это сплошные ошибки… Признайся! И мы все исправим!

Оксана вздохнула, в отчаянии качая головой. Взяла сумку, вышла из комнаты.

— Паша! Останови меня! — донесся из прихожей женский голос.

Но Павел ее не послушался. А когда Оксана ушла, отправился на кухню, вытащил из холодильника бутылку водки и, не отрываясь, осушил ее прямо из горла. Но легче ему не стало…

* * *

За дверью громко играла музыка, но ухо все-таки уловило женский крик.

— Пусти! — Это был голос Любы.

Павел кулаком ударил в дверь, и она открылась, а ведь он всего лишь хотел постучать, привлечь к себе внимание.

Люба лежала на полу в комнате, обеими руками пытаясь вырвать волосы из головы какого-то мужика, который, не обращая внимания на боль, стягивал с нее колготки.

— Пусти, говорю!

Девушка понимала, что проигрывает, но сопротивлялась отчаянно, не на шутку. И в конце концов мужик не выдержал. Одной рукой он схватил ее за горло, а другой размахнулся, чтобы влепить пощечину. Но не ударил. Павел бросил пакеты на диван, оторвал насильника от жертвы, вынес его из квартиры и сбросил с лестницы — через перила, с одного пролета на другой. Мужик сильно ударился головой о стену; задрав ноги, боком скатился на межквартирную площадку. Но не затих, стал подниматься. Павел хорошо помнил, чем однажды для него закончилось такое самоуправство, но страха не было. Ему сейчас все равно где быть, за решеткой или на воле. И там жизни нет, и там…