Ранетки. Все только начинается

Простите, у кого это у нас? — напрягся Сав­ченко.

Удочки моей, у Настеньки.

Фух, а я уж подумал бог знает что. — Дирек­тор облегченно выдохнул и засмеялся, но потом резко посерьезнел, поняв смысл сказанного. — Что? Кто у нас папаша?

Петя Никифоров, ее одноклассник.

Савченко вскочил и принялся нервно расхажи­вать по кабинету.

Была бы она моей дочкой, я бы ей голову оторвал, — сказал он маме Насти. — Что будем делать-то?

Радоваться, — произнесла женщина с бла­женной улыбкой.

Директор, не зная, что на это ответить, мах­нул рукой и вышел из кабинета. В коридоре он заметил Зеленову с Лужиной. Девушки болтали с группой старшеклассников и звонко смеялись. Савченко, хмурясь, подошел к ним.

Это что тут происходит?

Ничего. Стоим разговариваем, — растерян­но сказала Рита.

Разговаривают они, а потом... Так, мальчи­ки, что вы встали? Марш по классам. — Савченко грозно посмотрел на парней и перевел взгляд на юбку Полины. — Это что?

Юбка.

Нет, это не юбка, это черт знает что! — за­вопил Шрек. — Быстро домой переодеваться. И боевую раскраску смыть! Я самолично про­верю.

Химичка Каримова зашла в учительскую и, поздоровавшись со всеми, заметила, что на нее как-то странно смотрят.

— Что случилось? — удивленно спросила она.

Вот, пожалуйста, что и требовалось дока­зать, — гневно сказала Борзова. — Вы хоть знаете, Ирина Ренатовна, что у вас в классе творится?

Простите, Людмила Федоровна, но мой де­вятый «В» — не ваша забота. Я со своим классом как-нибудь сама разберусь, — поправив причес­ку, заявила Каримова.

Вы уже разобрались. — Борзова поджала гу­бы, — Скоро ваша Настя Пирогова во-от с таким животом будет в школу приходить! А ребеночек знаете от кого? От Пети Никифорова, вашего тихони.

Ой, мама! — Химичка с размаху плюхнулась на стул и схватилась руками за голову.

— А вы, Елизавета Матвеевна, что вздыхае­те? — напустилась Борзова на Копейкину. — Вы, между прочим, тоже зам по воспитательной рабо­те. Я предупреждала, что все эти факультативы по половому просвещению до добра не доведут. Но, похоже, кроме меня, здесь никого ничего не волнует. — Алгебраичка гордо подняла голову и

вышла из учительской.

— Вы не представляете, Ирина Ренатовна, что тут было, — шепотом сказала Копейкина, нагнувшись к Каримовой. — Савченко бегал по школе, как будто горит что-то, и кричал. А сей­час закрылся в кабинете и не пускает никого. Идите на урок и постарайтесь не попадаться ему на глаза...

...Мама Наташи зашла в кафе, и к ней тут же подскочил мужчина — тот самый хозяин студии, который прогнал «Ранеток».

Оля, вы меня не узнаете?

Нет, — растерянно сказала Ольга Сергеев­на, глядя на незнакомца.

Я Андрей, у Бори в группе звукорежиссером работал.

А, вот теперь я вас узнала, — просияла Наташина мама. — Простите, но вы с тех пор сильно изменились. У вас тогда, кажется, совсем другая прическа была. А где Лагуткин?

Вон он. спит! — Андрей махнул рукой в сторону Бориса, который сидел, облокотившись на столик, — Он тут в кафе сидел со вчерашнего дня, а оно в шесть утра закрывается. Админист­ратор попросил его уйти, но узнал, что идти ему некуда, и не стал выгонять. Он у них столько денег оставил — им за месяц столько не зара­ботать. Стали искать, куда его пристроить, и позвонили мне...

А что же вы его в аэропорт не отвезли? — спросила Ольга Сергеевна.

Я пытался, а он ни в какую, — развел рука­ми Андрей. — Говорит, не поеду никуда, пока с Олей не поговорю Ну все, мне пора, у меня зву­козаписывающая студия, мы сегодня с группой одной контракт подписываем — опоздать никак нельзя.

Подождите, а мне-то с ним что делать? — спохватилась Наташина мама.

Отвезите его в аэропорт. Все расходы я беру на себя. — Андрей протянул деньги. — Да, и вот еще билет. У Бори рейс в пять часов. Если он се­годня не улетит, будет сидеть тут еще неделю — все билеты раскуплены.

Андрей помахал рукой Ольге Сергеевне и вы­шел из кафе, а она осторожно подошла к Лагуткину и потрясла его за плечо.

— Лагуткин, ты меня слышишь? Проснись, у тебя самолет.

Борис не реагировал, и в конце концов На­ташина мама устало опустилась на стул рядом с ним. Музыкант открыл глаза и расплылся в улыбке.

Оля! Ты все-таки приехала! — Он сгреб женщину в охапку.

Я-то приехала, а вот тебе пора уезжать, — сказала Ольга Сергеевна, пытаясь освободиться из его объятий.

Через некоторое время Лагуткин смог наконец встать, и они вдвоем вышли из кафе.

Черт, голова раскалывается. Такое ощуще­ние, что у меня там кордебалет, — сказал Борис, потирая лоб.

Пить надо меньше, — с укором заявила На­ташина мама, выискивая глазами такси, которое вызвала специально для музыканта.

— Все, больше не пью, — решительно за­

явил Лагуткин, — Мне теперь нельзя, у меня

есть дочь. Кстати, почему ты Наташу с собой не взяла?

Еще чего не хватало, — хмыкнула Ольга Сергеевна, подходя к машине. — Ей и без того потрясений хватает.

А знаешь, о чем я подумал? Вот возьму и

никуда не поеду.

— Не говори ерунды, тебя там люди ждут, —

напряженно сказала Наташина мама и показала на дверь такси.