Ранетки

Алехина, я в ванной, — отрезала Рита и бро­сила трубку.

Женя вздохнула и вошла в кухню, где ее мама лепила пирожки и параллельно смотрела очеред­ной бразильский сериал.

Как успехи? — поинтересовалась мама.

Два. По истории.

Женя, да ты что? — Мама всплеснула рука­ми. — За что у тебя два?

С урока ушли.

Ты что, с ума сошла? Ты же знаешь, как это важно. Знаешь, как сложно сейчас поступить

в институт. Папа целыми днями работает, а ты такое выдаешь...

Я еще ничего не выдаю, — заверила Женя. — Ты не знаешь, что другие девочки делают.

Меня другие девочки не интересуют. Меня интересует моя дочь.

Ну да... — разозлилась Женя. — Что за сте­нами этой квартиры, тебя не волнует, да? Тебя ин­тересует, что я получила. А какой я человек — все равно! А может, ваша дочь... подлецом растет!

Подлецом? — Мама округлила глаза. — Ты куришь???

Ма-ама... — Женя встала и вышла из кухни.

Наташа собиралась ужинать, когда в дверь по­звонили. На пороге, дрожа от холода, стояла вся зареванная Лера.

Лер, ты чего?

У него жена и двое детей.

Я так и знала... — мрачно произнесла На­таша.

Лера, — послышался из кухни голос Наташиной мамы, — заходи, ужинать будем!

Я думала, у нас все по-настоящему, — про­должала Лера, проходя в комнату.

Вот гад! Но ты не расстраивайся, — утешала подругу Наташа, — первая любовь в девяносто девяти случаях из ста несчастная.

Откуда ты это знаешь?

— В «Энциклопедии молодой женщины» написано!

Сокровенные перешептывания девчонок нару­шила Наташина мама. Она заглянула в комнату перепуганная и растерянная:

Лера, там за тобой милиция...

Да вы не волнуйтесь так... — забубнил в прихожей Леха, успокаивая женщину. — Я по поручению подполковника Новикова. Он просил за дочкой заехать.

Да-да, понимаю, на детей нам всем не хватает времени, — покачала головой Наташина мама.

На улице Лера поинтересовалась у Лехи:

А ты и завтра за мной шпионить будешь?

Нет, хорошенького понемножку. Мы с Анд­реем Васильевичем только на один день догова­ривались. Слушай, не говори только никому, что я тебя упустил.

Договорились. Только и ты меня отцу не сда­вай.

Заметано.

Вернувшись домой, Аня застала папу за черте­жами.

Все-таки переделываешь? Сдался, значит... — посочувствовала она.

Осознал необходимость, — вздохнул папа.

А мне сегодня бойкот объявили.

За что?

За независимость. Только маме не говори. Я же имею право на свое мнение?

— Конечно, имеешь, — заверил Михаил Алексеевич. — Но если свое мнение выражать в

грубой и категоричной форме, то можно вызвать злость и протест. Вот мама на нас кричит, и мы злимся. А ведь по сути она права...Да, выходит, иногда нужно промолчать.

А как же независимость? Я не хочу, как Женька Алехина, всем угождать.

Истинная независимость в том, чтобы це­нить независимость каждого, уважать свободу другого.

— Я-то чужую свободу уважаю, а мою никто?

— Тебе только так кажется, — папа обнял Аню. — Начни с себя и увидишь.

ГЛАВА III

С утра Аня даже подумывала, не прогулять ли школу. А зачем туда ходить? Ей все равно объ­явили бойкот, никто с ней не дружит. С другой стороны, одноклассники могут решить, что она струсила, — а с этим примириться она никак не могла. К тому же был Антон — ради того, чтобы его увидеть, можно и Семенова с Зеленовой по­терпеть.

На кухне Аня плюхнулась на стул и оцени­ла обстановку: пока мирно. Мама крутилась у плиты, папа сидел, уткнувшись носом в газету. Внезапно зазвонил телефон, Михаил Алексеевич взял трубку.

Алло, слушаю вас. Да, я работаю над измене­ниями, но еще не закончил. Хорошо, приеду. — Папа помрачнел.

Что теперь будет? Заказчик потребует деньги назад, помяни мое слово, — мгновенно завелась мама.

Мам, ну что ты опять на папу накинулась? — заступилась Аня. — Лучше за кашей следи, она вон уже убегает.

Вот когда будем жить на улице, тогда и бу­дем друг с другом спокойно разговаривать, — по своему обыкновению раздраженно выговарива­ла мама.

Я вообще не понимаю, зачем надо было сюда переезжать, — буркнула Аня.

А перспективы? В столице такие вузы!.. И если б не твое, Миша, упрямство!.. Вот что ты будешь им говорить?

Скорее всего, мне придется отказаться от проекта.

Мама перестала резать бутерброды и с укором посмотрела на папу:

Делай как знаешь. Я устала быть монстром, я просто хочу, чтобы моя семья хорошо жила.

Спасибо, дорогие родители, за завтрак и за доброе утро, — заключила Аня. — Приятного аппетита. — И, взяв с тарелки бутерброд, вышла из кухни.

Возле школы мимо Ани, не здороваясь и наме­ренно не замечая ее, прошли Лужина с Зеленовой, за ними Женя. Аня остановилась у крыльца, раздумывая, не пойти ли домой, пока не поздно.

— Аня! Прокопьева! — Это был историк Рассказов.

Здравствуйте. Вы меня запомнили? У меня память такая — с первого раза человека запоминаю. А ты почему не заходишь?

Не хочу, — грустно ответила Аня, — позитива в школе мало.

А-а-а... — понимающе кивнул Рассказов. — Л ты чай с сахаром пьешь?

Нет. А при чем тут это?

Позитив — тот же сахар в чае. Ладно, наду­маешь — заходи.

Игорь Ильич поднялся по ступенькам и скрыл­ся за дверью. Аня постояла еще пару минут и, решившись, тоже вошла.