Раневская, которая плюнула в вечность

В 1931 году он напишет поэму «Путь к социализму», где изобразит Сталина, скачущего на коне, как вестника новой жизни, всепобеждающего и всевидящего. Поэма будет принята с восторгом в рядах коммунистических критиков и очень высоко отмечена партией – она получит Сталинскую премию.

Но спустя год появится поэма «Страна Муравия», в которой всякий революционный пафос исчезнет, появятся сомнения, вдруг возникнет настоящая боль за утерянную самобытность Руси. Очень скоро поэма «Страна Муравия» перестанет упоминаться в прессе.

Все же Твардовский станет истовым поэтом новой эпохи. Ему будет доверено очень многое. Он возглавит один из важнейших советских толстых литературных журналов «Новый мир», будет награжден несметное количество раз.

Все же, несмотря на свою явную «державность», Твардовский будет понимать всю гибельность культа личности. Тот самый «Новый мир» станет главным журналом хрущевской «оттепели». Именно в нем будет напечатан рассказ Солженицына «Один день Ивана Денисовича».

После смерти Хрущева началась скрытая травля Твардовского и его журнала. В конце концов он вынужден был снять с себя обязанности главного редактора и уйти. Точно так же поступили многие его товарищи по работе. Журнал был захвачен иными людьми, поддерживающими тогдашнюю политику партии.

Одно время семья Твардовских жила в том же самом доме, где и Фаина Раневская. Особых отношений они не поддерживали, в гости друг к другу по праздникам не ходили, но держались всегда очень приветливо. Кроме всего прочего, Фаине Георгиевне нравилось весьма трепетное отношение Твардовского к жене и дочерям.

Это было в один из выходных летних дней, раннее-раннее утро, когда сон особенно глубок. Фаина Раневская проснулась от мягкого, но настойчивого стука в дверь.

Она так и подскочила к этой двери – в одной ночной рубахе. Не удивляйтесь, люди того времени, пережившие сталинские воронки и ночные визиты людей в кожанках, при любом стуке в дверь, особенно среди ночи, думали только об одном…

– Кто там? – спросила Фаина Георгиевна, сердце которой замерло.

За дверью послышался приглушенный голос:

– Это я, Твардовский, Фаина Георгиевна. Уж простите меня бога ради…

– Что случилось, Александр Трифонович?

– Откройте, пожалуйста.

Фаина Раневская тут же распахнула дверь и застыла перед ранним неожиданным гостем в ночной рубашке.

Но ни ее, ни Твардовского это совсем не смутило.

– Проходите, – предложила Раневская, закрыла дверь, потом прошла в комнату и накинула халат. – Ну, рассказывайте, голубчик. Не томите!..

– Понимаете, дорогая моя знаменитая соседка, уважаемая Фаина Георгиевна, я мог обратиться только к вам!.. Вот сейчас вернулся из командировки. Поднимаюсь к себе – закрыто. А у меня нет ключей. Мои домашние, конечно же, уехали на дачу. Как я мог забыть ключи? Куда же мне идти? Думал и вспомнил, что этажом ниже живете вы. И решил: пойду к ней, она женщина интеллигентная, больше просто не к кому обратиться. Во всем доме – только к ней одной в таком вот случае. Понимаете, дорогая соседка, мне срочно нужно в туалет!.. – Александр Твардовский замолчал.

Он смотрел на Раневскую виноватыми глазами, в которых была заметна еще и немалая толика детской беззаботной шалости и веселья.

В туалет, конечно, Раневская его пустила. И тут мне подумалось: какой многозначительный все же этот момент, вся ситуация. Вот прикиньте сами. Вы вдруг оказались на месте Твардовского. У вас же большой дом, много хороших и добрых соседей. К кому из них вы постучитесь в пять часов утра с просьбой попользоваться их туалетом?

Это только на первый взгляд кажется, что все так просто. Подумайте!..

Спустя несколько минут Раневская поставила на стол чайник, достала хлеб и варенье. Она кормила Александра Твардовского. Не выгонять же его из дома прямо сейчас!

Твардовский с удовольствием ел и приговаривал:

– Вот из детства осталось: почему у друзей все то же самое, но вкуснее? И варенье у меня есть похожее, и хлеб!.. У вас даже чай, Фаина Георгиевна, пахнет совсем по-другому. Так вкусно, что аж еще хочется.

– Пейте, ешьте, Александр Трифонович, – отвечала Раневская, тут же доливая чая в его кружку. – Не у всех друзей вкуснее.

– Это правда.

Потом Твардовский рассказывал о своей поездке в Италию. Там он, конечно же, встречался с коммунистами и сейчас не мог не поделиться.