Раневская, которая плюнула в вечность

В общем, это был некий совершенно правильный, хрестоматийный образ. В нем, по идее, должны были увидеть свой идеал все женщины Страны Советов. Аж зубы сводило от оскомины. А какие слова говорила эта старуха! Конечно, они были очень правильными, верными, особенно с точки зрения партии и правительства, но пустыми и неживыми. Данный персонаж оказался казенной заготовкой, чем-то вроде агитационного плаката, который время от времени должен был появляться на сцене.

Стали репетировать. Уже на первом полном прогоне Раневская непостижимым образом меняет свою героиню. Вроде бы все остается прежним – ее действия, реплики, – но вдруг меняется. Слова героини Фаины Георгиевны теперь звучат весело! Вот представьте нечто скучное до невозможности, например: «Каждый из нас обязан без раздумий жизнь свою положить за родину». Такой вот текст каким-то непостижимым образом становится интересным, захватывающим. Он вызывает улыбку, оживляет пьесу.

Юрий Завадский растерянно замер. Он не делал замечаний до конца прогона. Когда прошла финальная сцена, он приступил к «разбору полетов». Режиссер начал, конечно, с главной героини, но дойти до второстепенной роли Раневской так и не сумел.

О неожиданном повороте игры Фаины Георгиевны высказались ее коллеги: «Браво, это несравненно! Сухая старуха вдруг обрела характер, ее интересно слушать!»

Завадский смолчал. Он не стал вообще никак оценивать эту работу Раневской.

Состоялся один спектакль, за ним другой и третий. Раневская не усидела на месте, если можно так сказать. Она нащупала в своей роли ту самую изюминку, которая смогла бы придать ей настоящий вкус и аромат, и уже не выпускала ее из виду. С каждым разом выходы на сцену этой «родины-матери» становились все фееричнее, живее и полнее.

В конце концов зрители начали встречать каждое появление Фаины Георгиевны на сцене оглушительными аплодисментами. Она выходила, и весь спектакль превращался в легкий иронический капустник. Фаина Раневская нашла самое искреннее понимание у зрителя со своей «правильной» старухой. «Мы-то с тобой, дорогой товарищ, прекрасно знаем, как все обстоит на самом деле!» – говорила она со сцены.

Но, к чести тогдашних идеологов, никаких оргвыводов не последовало.

Именно этого и боялся Юрий Завадский. Он следил за каждым выходом всех центральных газет, читал их, искал рецензии на спектакль. Если бы где-то проскочила хоть единая строчка о том, что игра Раневской есть пасквиль на истинные патриотические чувства матери, то Фаина Георгиевна лишилась бы роли. Но Завадский не знал, что эта постановка понравилась товарищу Сталину. А великому вождю, как известно, не могло понравиться что-то плохое.

В итоге этот спектакль получает Сталинскую премию второй степени!

Окрыленный успехом, Юрий Завадский начинает работать над новой постановкой той самой патриотической тематики. То есть таким спектаклем, который можно было бы показывать уже и участникам, скажем, партийного съезда. А это уже не доярки из деревень. Тут нужна настоящая игра, режиссура и драматургия. Завадский решил ставить «Шторм». Написал эту пьесу Владимир Наумович Билль-Белоцерковский.

Фаине Раневской в данном спектакле достается всего несколько эпизодов. Практически без реплик. К тому времени у нее уже выработалась привычка брать домой весь текст пьесы, вчитываться, вдумываться в каждую строчку, примеривать на себя всех героев, чтобы в итоге сформировался свой истинный образ.

Назавтра Фаина Раневская принесла несколько листов из пьесы с многочисленными правками и пошла прямиком к автору. Юрий Завадский в это время находился рядом.

Он попробовал возмутиться:

– Что вы себе позволяете? Вы представляете, если каждый начнет вот так кромсать пьесу под свое личное видение?

Раневская смерила Завадского с ног до головы мягким, почти кошачьим взглядом и спокойно осведомилась:

– Юрий Александрович, уже наступила такая эра, в которой мужчины выгоняют женщину, даже не посмотрев, с чем она пришла?

Драматург расхохотался, посмотрел правки Раневской, пожал плечами и заявил:

– Фаина Георгиевна, я не вижу ничего, что шло бы против меня в ваших исправлениях. Моя вина, что я сделал эту героиню такой слабой тенью. Если вы сможете наполнить ее жизнью – пожалуйста, сделайте это.

Фаина Раневская улыбнулась, поблагодарила и тут же не смогла сдержаться, уколола Завадского:

– Видите, Юрий Александрович, такая эра еще не наступила!

Через дня три Фаина Раневская опять пришла к автору пьесы с целым ворохом бумаг. Завадский схватился за голову.

– Успокойтесь, Юрий Александрович, пусть она играет, – встал на сторону актрисы Билль-Белоцерковский. – Принимаем все правки. Лучше, чем Фаина Георгиевна, эту роль никто не сделает. Давайте не будем ей мешать.

Завадский согласился.

Теперь самое время спросить: да какая такая роль была у Раневской, чтобы она так над ней забеспокоилась, рьяно стала искать новые реплики и действия, чтобы оживить в полную силу, наполнить смыслом и разумом, очеловечить?