Читаем Раневская, которая плюнула в вечность полностью

Революционный пафос спектакля безнадежно устарел. Поэтому Завадский решил коренным образом переосмыслить идею драмы. Как раз в это время с новой силой разворачивалось движение коммунистических субботников, вот режиссер и хотел все как бы перенастроить, пустить революционный пыл не на свержение правительства меньшевиков, а на созидательный труд. Пьеса была немного переписана, подправлена. Но еще до окончания работы над ней драматурга Завадский решил начать репетиции отдельных сцен, чтобы посмотреть, как оно будет и куда покатится.

Он кратко, в самых общих чертах обрисовал свое видение пьесы и тут же предложил сыграть одну сцену. Ну, например, все герои берут всякие метлы-веники-грабли и направляются с осветленными лицами на субботник.

Начали.

Фаина Раневская чуть задумалась и стала топтаться на месте. Потом она начала как-то бесцельно бродить по сцене, медленно приближаться к актерам и отдаляться от них.

Завадский наблюдал за всей группой. Кажется, общий план получался неплохим. Потом его взгляд сосредоточился на Раневской.

– Манька! Э-э-э, Фаина Георгиевна, что вы делаете?!

– А таки шо вы прикажете мне делать? – не смогла или не захотела выйти из образа Раневская.

А ведь и вправду: что ей было делать? Не может же Манька-спекулянтка схватить метлу и, задрав юбку, бежать за комсомолом! Она же – отрицательный образ.

– Что вы топчетесь? – закричал Юрий Завадский. – Черт возьми! Вы портите весь мой замысел постановки!

– О! – продолжила Раневская голосом и тоном Маньки-спекулянтки. – То-то я гляжу, что в говно вляпалась!

Завадский побагровел от натуги, надулся и выкрикнул оглушительно:

– Вон из тетра! – Он с пафосом указал рукой на дверь.

– Вон из искусства! – криком на крик ответила Раневская и так же пафосно указала на ту же дверь.

Завадский соскочил со сцены и убежал.

Актеры давились смехом, но ждали и чего-то неприятного. Уж очень явным оказался выпад Раневской. Завадский не мог простить ей такого.

А ведь у него и в самом деле появилась проблема. Что делать с Манькой в пьесе? Перевоспитать? Это вряд ли. Спекулянток вполне хватает в реальной жизни. Оставить как есть? Тогда товарищи коммунисты спросят, почему нет идеологически верного, счастливого конца?

Юрий Завадский вернулся через несколько минут, уже успокоившись.

– В этой пьесе есть лишний персонаж. С ним ничего не получится, – начал он твердо. – Маньку-спекулянтку убираем. Нам никто не поверит, что спекулянты ходят на субботники. Все, не обсуждается!..

Никто и не обсуждал. Это была не та постановка, которая не уходит из репертуара, собирает толпы у билетных киосков. Завадский ставил спектакль, рассчитанный «на праздник». Ему жить, самое большое, три-четыре года. Хорошо, если он будет показываться пару раз за сезон.

Да, какими бы ни были отношения, так сказать, на публике у Фаины Раневской и Юрия Завадского, где-то в глубине души они испытывали и симпатию друг к другу. У них было самое главное – понимание. Мне кажется, Юрий Завадский прекрасно осознавал, что хочет от него Раневская, почему подшучивает. Она тянула его к самым вершинам, требовала от режиссера настоящей работы, противилась халтуре.

Завадскому далеко не всегда удавалось этого добиться. Большей частью из-за нехватки времени. На него часто давили сверху и требовали завершить постановку в срок, определенный начальством. К очередной знаменательной дате.

О человечности Завадского может говорить такой факт, который сыграл в жизни Раневской исключительную роль. Речь идет о спектакле «Странная миссис Сэвидж». Текст пьесы передали Фаине Раневской для ознакомления.

Переводчица сказала, что в этом спектакле роль миссис Сэвидж, то ли нормальной, то ли полусумасшедшей старухи, может и должна стать главной в жизни Раневской. Фаина Георгиевна стала читать и поняла, что переводчица сказала правду.

Через несколько дней она пришла к Юрию Завадскому с текстом пьесы и заявила:

– Это нужно ставить!..

Юрий Завадский взглянул на заглавие. Он слышал об этой пьесе, знал, что она уже идет за рубежом.

– Но кому, Фаина Георгиевна? Все заняты.

К тому времени театр вырос, здесь работали уже три режиссера.

– Я знаю, – вынуждена была согласиться Раневская. – Но когда?

– Как только кто станет чуть свободнее. У каждого – по два спектакля. Потерпите, дорогая, – пообещал Завадский.

Фаина Раневская успокоилась. Можно и подождать.

Но спустя некоторое время она узнает неприятнейшую новость. Оказывается, иной перевод этой же пьесы появился в другом театре. Конечно, к тому времени всякие нормы и правила были установлены. Если перевод пьесы сделан, передан в театр и запущен в работу, то никто более не имел права ее ставить. Это четко отслеживали в министерстве. Но «конкуренты» еще не начали делать спектакль!

Раневская опять побежала к Завадскому и рассказала все как есть.

Юрий Александрович принял решение почти мгновенно и заявил:

– Завтра начинаем работать. Пусть ставит режиссер…

– Но он же занят? – удивилась Раневская, зная, что у этого человека действительно находятся в работе два спектакля.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Документальное / Биографии и Мемуары