Раннее, раннее утро

Я так оторопела, что убежала на кухню. Непонятно все же, на что она намекала. Вряд ли она могла узнать про наши далеко не детские похождения. Иначе б, она уже сто раз, мягко выражаясь, отодрала меня за уши. Поразмыслив, я немного пришла в себя. И все же два дня я никуда, кроме как на лекции, не ходила. Видно, не так уж много нужно человеку, чтобы зажить размеренной и добропорядочной жизнью.

На третий день мне позвонил Владо — до этого он никогда мне не звонил.

— Биса, ты не заглянешь сегодня в «Телевизор»? — спросил он.

— А что, я кому-то нужна?

— Нет, но я хочу с тобой поговорить.

— Сказать по правде, мне не хочется.

— Ладно! — сказал он. — Буду ждать тебя ровно в одиннадцать. Не забудь!

И повесил трубку. Признаться, это приглашение немного встревожило меня. Прежде всего, Владо никогда никому не назначает свидание на определенное время. В «Телевизор» он является, как залетная птичка, и уходит, не сказав «до свиданья». Всегда находятся друзья, которые расплачиваются вместо него за минеральную воду или кофе. Завтрашняя встреча ничуть меня не привлекала, но деваться было некуда. На другой день я пошла туда, нарочно опоздав на полчаса, но Владо сидел и ждал меня. Он ничего не сказал, будто и не назначал мне свидания. Мы пили кофе, он говорил что-то о Годаре, но не заносился, как некоторые снобы. И когда я успокоилась, решив, что он уже забыл, зачем позвал меня, он внезапно спросил:

— Ты будешь свидетельствовать по делу?

И он пристально, как гипнотизер, уставился на меня.

— Да подите вы ко всем чертям! — вскипела я. — Что вы дергаете меня, каждый в свою сторону? Я-то тут при чем?

Владо ничуть не смутился, лишь почесал небритую щеку.

— Как то есть при чем? — спокойно спросил он. — В сущности, все из-за тебя и началось…

— Еще чего — из-за меня! — возмущенно воскликнула я.

— А из-за кого же? В «Копыте» он чуть не взбесился от ревности…

Опять двадцать пять — я, видите ли, во всем виновата. Я уже устала отбиваться от них.

— Постой, а ты-то сам явишься?

— А как же иначе?

— Дело хозяйское!.. Но на этот раз вы обойдетесь без меня!

— И ты явишься! — спокойно возразил он. — В противном случае ты сама исключишь себя из вашего общества.

Я даже рот разинула. Никогда не думала, что он может заговорить в таком тоне.

— Ты хочешь сказать — из нашей компании?

— Нет! — сказал он, покачав своей немытой головой. — Из общества, в котором ты живешь и учишься.

— Ааа, значит, запугиваешь! — разозлилась я.

Теперь и он вышел из себя.

— Постыдись, дуреха!.. Зачем мне тебя запугивать? Никогда этим не занимался. Просто-напросто я объясняю тебе, как человеку, что случится, если ты меня не послушаешься.

— Пусть даже так! — сказала я. — Тогда лучше я сама себя исключу, чем ждать, пока меня исключат другие.

Он внимательно поглядел на меня.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего особенного. Если эта история выплывет наружу, за меня сразу возьмется комсомольская организация.

— Не бойся! — миролюбиво заметил Владо. — Они тебя поймут.

— А если нет?

— А если нет, найдутся люди, которые объяснят им, как поступить! — нетерпеливо возразил Владо. — Раз я обещаю, значит, я уже все обдумал…

Потом он объяснил мне, насколько серьезно положение Евгения. Хуже всего то, что он пытался скрыться. Завел машину в какой-то переулок, старательно вытер руль и рычаги управления, чтобы не осталось отпечатков пальцев, и отправился домой спать. На другой день он выглядел совершенно спокойным, да и бояться вроде было нечего — все следы были тщательно уничтожены.

— Как же его поймали? — спросила я.

Владо с удивлением посмотрел на меня.

— Ты разве не присутствовала при разговоре Игнатова с автоинспектором?

— Нет, конечно. Я стояла в стороне.

— Дело в том, что капитан разглядел Евгения, когда пытался остановить его в Панчареве. Он не обратил на него особого внимания, но записал номер машины. И когда Игнатов поднял шум, что у него украли машину, капитан догадался, в чем дело. Он примерно описал, как выглядит похититель. Тогда Игнатов сам полез в ловушку и Евгения втянул. «Уж не Евгений ли это?» — подумал он вслух. Спрашивается, с чего это ему пришло в голову?

Я-то знала, с чего, но промолчала.

— Ну, и потом?

— Потом нашли брошенную машину, увидели оцарапанное крыло. На велосипеде обнаружили следы краски от этой самой машины. Капитан вспомнил, как проговорился Игнатов, и Евгения вызвали для расследования. И он, конечно, сразу же во всем признался.

— Я всегда знала, что он дурак! — со злостью сказала я.

— Почему дурак? — пожал плечами Владо. — В конце концов…

— Конечно, дурак! — перебила я его. — Надо было либо сразу идти в милицию, либо отрицать все до конца. Какой суд осудил бы его на основе таких шатких улик?

Владо забарабанил пальцами по столу.

— Объективно говоря, это так! — пробормотал он. — Но ведь на свете существует еще и совесть.

У него, оказывается, есть совесть! Если так, то почему же она так долго молчала? Меня, например, совесть никогда не беспокоит.

— Не знаю, есть ли у него совесть! — угрюмо сказала я. — Но что характера у него нет, это ясно.