Раннее, раннее утро

После полудня в зале стало жарко и душно. За окном шел проливной дождь; женщины, пробежав по улице, входили в парикмахерскую и складывали зонтики, с которых стекала вода. Вечером одно из посольств устраивало прием, клиентки торопились и нервничали, в маленьком холле уже раза два вспыхивали короткие, злые перепалки. Конечно, всем было назначено определенное время, но дождь спутал расписание. Как всегда в горячке, резко запахло ацетоном и другими химикалиями, паленым волосом, женским потом. Дождь усилился, а жара в помещении стала невыносимой.

К пяти часам Герда, у которой сидела маленькая мадам Северинова, совсем сбилась с ног. В отличие от других клиенток — солидных, недоступных и мрачных — Мина была щупленькой, болтливой, как воробей, и на редкость щедрой. Получаса ей было достаточно, чтобы оповестить весь зал о событиях в избранных кругах, главным образом, о разводах и о видах на разводы. Но на этот раз и Мина сидела молча, с кислым видом, нервно поджав тонкие губы. К тому же над ее толовой трудно было работать — волосы были редкие и тощие, даром что ее профессор был от них без ума. Герда обильно смачивала их подслащенной фруктовой водой и ухитрялась завивать их в замысловатые кудри, которые маленькая женщина считала последним криком парижской моды. Когда процедура подходила к концу, Мина вдруг вспылила:

— Герда, вы что, с ума сошли? Отчего у вас такая жарища?

У Герды рот был полон заколок, поэтому она ничего не ответила.

— Еще пятнадцать минут, и я облуплюсь, как вареная картошка! — сердито добавила Мина.

Работавшая за соседним креслом Женни рассмеялась. Она тоже обливалась потом, хотя, кроме белого халата, на ней почти ничего не было.

— Это наш Пейчо чудит, — сказала Женни. — Набьет печку доверху, уйдет в заведение напротив и пьет, пока там не закроют…

— Откуда у него столько денег? — спросила Мина.

— Вот это одна из загадок природы, — задумчиво ответила Женни. — Как ни перетряхивай у них карманы, эти остолопы всегда припрячут на выпивку…

— Значит, не умеете перетряхивать, — пренебрежительно заметила Мина. — Герда, извини: что ты там затеяла?

Герда, на самом деле, попыталась сделать что-то по-своему.

— Сейчас это модно, дорогая, — сказала она. — Я видела в «Пари матч» сестру Софи Лорен… Ту, что вышла за сынка Муссолини…

— Да, но я-то не собираюсь за него выходить! — сердито заявила Мина. — Делай, как я тебе сказала.

— Лоб будет совсем закрыт…

— Очень нужен женщине лоб!

— Вот именно! — охотно согласилась Женни. — Ей достаточно иметь хороший зад.

Лишенная такой прелести, Мина поспешила пояснить:

— Нет, дело не в этом!.. Главное — обаяние… Иметь обаяние, значит, иметь все…

Дождь внезапно перестал, но женщины заранее успели обзвонить все телефоны, и к парикмахерской одна за другой стали подъезжать машины. Конечно, первым примчался профессор на своем кремово-желтом чайнике. Потом подкатил роскошный серый «Мерседес», за ним — «Волга». В холл входили мужчины, одни встревоженные, другие усталые, и почти все испуганные, ибо они слишком хорошо знали, что такое женщина перед официальным приемом. К семи часам вся суматоха разом прекратилась, перестал и дождь. До половины восьмого прошло еще несколько нестоящих клиенток, и зал совсем опустел. Обладательницы красивых причесок разъехались на поля своих маленьких сражений.

Женни устало опустилась в кресло. Она сидела, как всегда, широко расставив мощные ноги, которые внушали молоденьким мастерицам ощущение собственного ничтожества и неполноценности. И лицо у нее было крупное и красивое, а синеватый оттенок губной помады и глубокие тени под глазами обманчиво придавали ей вид порочной женщины. Мужчинам она нравилась, но их пугало ее богатырское сложение, а главное — ее бесцеремонность. Единственная из всех мастериц, Женни открыто и беззастенчиво подсчитывала свои чаевые за день. И сейчас, бережно сложив деньги в сумочку, она взглянула на Герду.

— А у тебя как сегодня?

— Хорошо, — ответила, чуть покраснев, девушка.

— У тебя всегда больше, — сказала Женни без тени зависти. — Вот что значит иметь смазливую мордашку. Северинова сколько тебе отвалила?

— Два лева…

— Вот это женщина! — с уважением изрекла Женни. — Но сколько таких, как она? Сказать тебе по правде, не завидую я нашим тузам… Бабенки у них сущие ведьмы…

— А я завидую женам…

— Чему же ты завидуешь? — презрительно пробурчала Женни.

— Всему! — сказала Герда. — Всему!.. Хотя бы тому, что они целыми днями могут сидеть дома и никуда не ходить.

Женни закурила сигарету. В парикмахерской запрещалось курить всем, кроме нее.

— И дрыхнуть! — добавила она.

— А чем плохо? Я тоже люблю поспать, Женни. Дай мне волю, я бы проспала целый день.

Женни засмеялась.

— Тебе бы только в супруги, милая моя… Да чтоб муж был богатенький.

Герда ничего не ответила, но по лицу ее прошла тень. На пороге появился управляющий; он мрачно поглядел на дымящуюся сигарету, но ничего не сказал. Женни пренебрежительно выпустила струйку дыма.

— Выпьем анисовки? — спросила она.

— Ты же знаешь, что я не могу…