Ранняя пташка

К «Гибер-теху» я подходил, полагаю, с трепетным волнением. Трудно было преуменьшить значение «морфенокса». Теперь, если человек доживал до Весны, это воспринималось как должное, а не как счастливая случайность. Сохранение навыков, пониженное потребление продовольствия, а также блага преобразования и трансплантации уже приносили свои плоды в нашей посткризисной экономике. Южный Альянс, сохранивший естественный сон, в прошлом не уступавший Северной Федерации, теперь безнадежно отставал во всех мыслимых общественных и финансовых сферах. С какой стороны ни взять, «морфенокс» был главным призером – если только ты мог заслужить право им пользоваться. Если мог, все хорошо и замечательно. Ну а если не мог, что ж, черт возьми, по крайней мере у тебя было то, к чему стремиться.

В комплексе «Гибер-теха» царили темнота и тишина: никаких признаков человеческого присутствия. Если бы не парад газовых светильников, освещающих дорогу, ведущую из города, можно было подумать, что он давно заброшен. Я знал, что комплекс площадью шестьдесят акров окружен со всех сторон голой безликой местностью, что было сделано сознательно, и с четырех наблюдательных вышек по углам двадцатиметровой стены открывался отличный обзор во всех направлениях. Большие двустворчатые двери, обитые с обеих сторон сталью, имели по краям узкие амбразуры. Сбоку от входа на стене висел телефон. Сняв трубку, я стряхнул с нее снег, нажал кнопку вызова и назвал себя.

– Младший консул Уортинг, Ч., БДА‐26355Ф, – сказал я, – доставил женщину-лунатика. Тиффен, Л., ХАБ‐31417Ф.

– Гм, – послышался в трубке голос, – мы ждали Логана, Дж, ДжХК‐889521М.

Я объяснил, что Логан погиб и в соответствии с положением СХ‐70 о Преемственности приказов и распоряжений я продолжаю выполнение его задания. После этого последовали новые вопросы, и, наконец, по-видимому, удовлетворившись, администратор отпер наружную дверь и впустил нас. Расставшись со своей «Колотушкой», я вошел в просторный, богато оформленный вестибюль с куполообразным потолком, величественной лестницей в глубине и несколькими широкими коридорами, уводящими в глубь комплекса. Лицом к письменному столу находился большой стенд из матового стекла, рассказывающий историю корпорации «Гибер-тех», а на стене красовалась огромная эмблема «Гибер-теха», зрительно подавляющая портреты Гвендолин XXXVIII и Дона Гектора. Также я обратил внимание на два гольфмобиля, в каждом по лунатику, тупо уставившемуся в пол. Это меня удивило: умение управлять гольфмобилем выходило за рамки навыков тех преобразованных, кого мне доводилось видеть. Что совсем уж не к месту, у лунатиков были бейджики с именами. Какой-то шутник окрестил их Чазом и Дейвом [59].

– Добро пожаловать в «Гибер-тех», – радостным тоном произнес администратор.

По его бейджику я определил, что его зовут Джош. Он был в черной форме с эмблемой «Гибер-теха» на нагрудном кармане, а за спиной у него болтался помещенный в рамку сертификат «Лучшего дежурного администратора недели». Этим было сказано все: или Джош был единственным, или он был единственным, от кого был хоть какой-то толк.

– Всегда рады гостям, – продолжал Джош. – Сам я в каком-то смысле тоже гость, поскольку я из Канады. Вам нужно непременно побывать там. У нас сто сорок восемь горных хребтов, однако почему-то нас в первую очередь знают по нашим деревьям. Вообще-то, почти вся страна занята деревьями.

– Мне бы очень хотелось побывать в Канаде, – сказал я, – но разве там не слишком… как бы выразиться… холодно?

– Ну только в смысле постоянного оледенения и тундры. Да, и давайте сразу уладим все возможные недоразумения: лакросс [60], наша истинная национальная игра, грубая преднамеренно, в то время как хоккей получается грубым неумышленно, и если только у вас нет массы свободного времени, не спрашивайте меня о поддельном кленовом сиропе. Боже милосердный, это бузуки?

– Да, это бузуки, – подтвердил я, и миссис Тиффен прилежно начала исполнять «Далилу».

Джош вернул мне мои документы.

– Бдительность никогда не бывает лишней, – сказал он. – Лазутчики из «Истинного сна» рыщут поблизости. Вам приходилось с ними встречаться?

– Нет, – ответил я, – или по крайней мере я об этом не догадывался: как они выглядят?

– Как совершенно обыкновенные люди. В этом вся беда. – Он долго пристально разглядывал меня, выгнув правую бровь чуть выше левой. – У вас такой вид, будто вы совсем недавно изрядно подпортили себе карму.

– Можно и так сказать.

– Я просто ненавижу вселенскую скорбь. Чем я могу вас подбодрить?

Я подумал о Логане.

– Как насчет того, чтобы стереть в памяти плохие решения, изменяющие судьбу, как это делают путешественники во времени?

– Тут я ничем не могу вам помочь, но, быть может, в моих силах облегчить вызываемую ими боль. Задержитесь на обратном пути, и я приготовлю вам одно из своих творений.

– Творений?

– Доверьтесь мне.