Девагьян, наверно, ты еврей? Ты задал абсолютно еврейский вопрос.
Ты говоришь: «Я ничем не интересуюсь». А чего ты хочешь? Чем ты хочешь интересоваться?
Малыш Мойша спросил отца: «Папа, как сказать на идише: стопроцентная прибыль?»
«А это уже идиш», - ответил отец.
Стопроцентная прибыль и есть идиш!
Мойша упал за борт, и его тотчас же проглотила акула. Пассажиры пытались спасти Мойшу, поэтому стали бросать в акулу апельсины и ящики. Повар вышел из камбуза, подождал, когда акула приблизится к борту, и бросил в нее кухонный стол. В конце концов акулу убили.
Когда акулу втаскивали на палубу, все пассажиры взволновано кричали. Ей тотчас же вспороли брюхо. Мойша, живой и невредимый, сидел за кухонным столом, на котором стояли ящики с апельсинами. Не теряя ни минуты, он начал торговать!
Девагьян, ты говоришь: «Я ничем не интересуюсь, мне все кажется бессмысленным». А разве что-то должно быть осмысленным? Почему ты полагаешь, что нечто должно быть осмысленным? Само это ожидание приносит тебе неприятности. Смысла нет. На самом деле, благодаря отсутствию смысла как раз возможна радость. Благодаря отсутствию смысла возможна игра. Благодаря отсутствию смысла возможен танец.
Слушайте птиц. Вы полагаете, что у них есть какой-то смысл? У них нет никакого смысла! Почему смысл непременно должен быть? Посмотрите на деревья, цветы, звезды. Разве у них есть смысл? Но почему он должен быть?
Однажды, когда Пикассо писал свою картину, к нему пришел друг. Какое-то время он смотрел на картину, а потом сказал: «Я не вижу в твоей картине никакого смысла».
Пикассо отвел друга в сад и показал ему на куст с цветами розы. Он спросил: «Ты видишь какой-нибудь смысл в этих розах? Если розы не обязаны быть осмысленными, тогда почему такими должны быть мои картины? Мне просто нравится писать на холсте. Если кто-то получает о них удовольствие, хорошо. Если же они никому не нравятся, это их дело. Но я просто наслаждаюсь самим творчеством. Я рисую яркими красками и получают от этого удовольствие».
Вы слышите отдаленный зов кукушки. Вы замечаете красоту ее песни? Вы никогда не спрашиваете о смысле, о чем он поет. Ни о чем! Это просто абракадабра. Ей нравится петь от избытка радости.
Дети бегают туда-сюда. Они взволнованы. Вы полагаете, что в их беготне есть какой-то смысл? Вам кажется, что они де-то нашли бриллианты? Ничего особенного, они нашли какой-нибудь цветной камень или мертвую бабочку, или собрали ворох опавших листьев, подняли с берега моря ракушки. Но они очень радуются.
Блаженству не надо укореняться в осмысленности. На самом деле, сама мысль о смысле разрушает блаженство. Когда вы начинаете искать смысл, то становитесь расчетливым, рассудочным вы теряете свое бытие. Тогда вы будете очень беспокоиться, потому что все будет лишь разжигать в вас жажду заполучить еще больше.
Скажем, вы задаете вопрос: «Почему Бог сотворил мир? Какой в этом смысл?» Даже если какой-нибудь болван ответит вам... А в мире много глупых теологов, которые пичкают вас всевозможными ответами, так как всякий спрос рождает предложение. Болваны спрашивают, болваны отвечают.
Но любой смысл, который можно озвучить: Бог сотворил мир потому-то... Индуисты говорят, что Бог сотворил мир, потому что ему было скучно. Такое объяснение кажется полным смысла. Вы можете понять его: когда вам одиноко, вы начинаете чем-то заниматься. Вы перечитываете газету, которую уже успели прочесть три раза, или настраиваете радиоприемник, который и так идеально работает. Вы должны что-то делать, иначе почувствуете бессмысленность своей жизни.
Итак, Бог чувствовал бессмысленность своего существования, поэтому начал творить мир. Но весь вопрос заключается в том, почему в определенный момент он начал творить мир? Чем он занимался до того?