Ранние новеллы [Frühe Erzählungen]

Полициано. Вот вы и добрались до сути, ваша милость! Мне ли, мне ли указывать вам, как при помощи этого факта следует толковать события? Неужели вы, чей острый взгляд проницает столь многое на небе и на земле, феникс среди духов, князь среди ученых и ученый среди князей, неужели вы не хотите понять, о чем идет речь? Не хотите понять, что эта последняя неслыханная дерзость феррарца означает не что иное, как очередную враждебную выходку, очередную наглую, пышущую ненавистью манифестацию против самого Великолепного и его дома? Наша божественная госпожа наглядно продемонстрировала монаху что он заслуживает самого невысокого мнения; но столь разнузданная месть вовсе не явилась результатом вспышки слепой гневливой страсти, как вы полагаете, напротив, напрягши волю, затаив предумышление, он воспользовался случаем для коварного выпада в адрес человека, которого сам трусливым своим языком обычно именует «сильным», у ног которого вот уже два десятка лет лежит облагодетельствованная Флоренция. Вы великий муж, который мог бы править городами и вести за собой войска, если бы не предпочел всему жизнь свободного возлюбленного наук, а я всего-навсего бедный поэт, не владеющий на земле ничем, кроме моей пылкой любви к дому Медичи, этому источнику света, красоты и радости. Но любовь моя повелевает мне говорить, повелевает мне оттолкнуть вас, юного, ослепленного, оттого места, где в траве притаилась гадюка. Итак, заговор Пацци[57], который некогда в один миг унес жизнь прекрасного Джулиано и жертвой которого пал бы и сам Лоренцо, ежели бы некий бог не придал мне сил в последнюю секунду задвинуть дверь в ризницу на засов… это ничто, шутка, детская шалость по сравнению с инфернальными кознями, затеянными ныне на том же самом месте, снова в Санта-Мария-дель-Фьоре, против Медичи и их блистательного правления. Этому червю ударил в голову дешевый успех, завоеванный им у любопытной толпы откровениями его уродливой природы. С каждым днем все явственнее проступает его алчность до людских сердец, жадное желание покорять души. Поймите, поймите же, милостивый государь: взгляд его мрачно устремлен на власть! А если она ему достанется? Проникнитесь же тем, что происходит, и оцепенейте от страха! Число одураченных косоглазой мягкостью его учения, толпящихся вокруг печального диктатора, растет в ужасающих размерах. Смертные, те, что повеселее, присвоили этому жалкому, угрюмому, враждебному красоте роду людей презрительное прозвище «плакальщиков», как называют поющих на похоронах за деньги. И что же? Это именование они, такие смиренные, подхватили как почетное звание, и теперь «плакальщики» есть новая, враждебная Медичи политическая партия, главой которой чувствует себя ваш монах! Что же далее? Юные сыновья из первых семейств города, Гонди, Сальвиати, элегантные, блестящие молодые люди, любимцы богов, подобно вам, оросились чудищу в ноги с просьбой принять их послушниками в Сан-Марко. Простой люд бунтуют, держат, как на крючке, обетованиями. Дошло до того, что какие-то бездельщики у собора и у палаццо Спотсонетте надерзили государю Пьеро де Медичи. Ах, ваша милость, что вы наделали, что вы натворили, призвав этого человека во Флоренцию и с коим влиянием проложив ему путь!..