Ранние цивилизации Ближнего Востока

Начиная с Ур-Бабы (ок. 2164–2144 до н. э.) правители Лагаша включили в свою сферу влияния большую часть территории Шумера. Ур-Баба не сумел бы сделать свою дочь Энанепаду верховной жрицей бога Нанны в Уре, если бы этот город не был бы в его власти (вспомним Саргона, назначившего на этот же «пост» свою дочь). Эриду, находившийся в зависимости от Ура, также должен был признать власть Лагаша. В одной из надписей Гудеа (ок. 2144–2124 до н. э.) сказано, что бог – покровитель Лагаша Нингирсу в составе процессии посещал храмы Эриду, на основании чего можно сделать вывод: они располагались на «подвластной» ему территории. Гудеа и его преемники оставили после себя надписи, где рассказывается о строительстве храмов не только в Уре, но и в Ниппуре, Адабе, Уруке, Бадтибире. Следовательно, к тому времени Лагаш стал господствовать над всем Шумером. Вполне справедливо будет назвать правителей этого города истинными преемниками царей Аккада, хотя их власть распространялась только на территорию Шумера, да и использовали они ее исключительно «по-шумерски».

Начнем с того, что правители Лагаша вернулись к системе городов-государств, характерной для Вавилонии (в особенности для Шумера) до появления там аккадцев. Они носили традиционный скромный титул энси, хотя порой и заимствовали кое-что у аккадских царей. Так, Гудеа назвал себя «богом Лагаша». Однако они были менее амбициозны и импульсивны, чем их выдающиеся предшественники. К примеру, правители Лагаша не предприняли ни одной попытки отправиться в завоевательный поход за пределы Шумера. Правда, в надписи Гудеа упоминается поход против Аншана и Элама, но он, скорее всего, носил оборонительный характер, так как, одержав победу, правитель Лагаша не стал захватывать территорию своих противников.

У нас есть все основания для того, чтобы полагать: энси Лагаша преследовали ту же цель, что и Саргон и его преемники, – они стремились получить монополию на торговлю определенными необходимыми товарами, а в результате – некоторую экономическую независимость. Но достигали этой цели они другими, более характерными для Шумера способами и полагались больше на торговлю, чем на завоевания. Агенты Гудеа побывали там, куда добирались войска Саргона, но при этом они были обычными купцами, не имевшими каких-либо политических целей.

В хранилища Лагаша с юга – из Мелуххи и Магана, Тильмуна и Губина (возможно, Джебель-эль-Ахдар на южном побережье Омарского залива) – потек поток из камня, древесины и металлов. Те же товары Гудеа привозили с востока – из Аншана и Элама, а также из расположенного еще дальше горного района Бахтиари, Адамдуна и Аратты; с севера – из Кимаша и Кагалада (к северу от Джебель-Хамрин), Магды и Барме (в районе совр. Киркука); с северо-запада – из района среднего течения Евфрата и даже из Северной Сирии, располагавшейся выше по течению реки, из Басаллы (упоминается в надписи Шаркалишарри под названием Басар), Тидана (несомненно, располагавшегося неподалеку), Урсу и Эблы в верхнем течении Евфрата и даже с районом в окрестностях горного хребта Аманус. Возможно, Лагашу удалось установить торговые отношения с еще более отдаленными регионами – Менуа, Хаххумом и народами, жившими у горы Урингераз (возможно, имеется в виду склон Таврских гор или даже Каппадокийское нагорье в Анатолии). Иными словами, Гудеа поддерживал торговые связи с теми же районами, что и правители Аккадской державы, только его имя звучало там из уст не солдат, а торговцев. Гудеа даже сумел заключить договор, гарантирующий его людям свободный проход по территории, контролируемой кутиями.

В Лагаш, вероятно, прибывало меньшее количество товаров, чем в Аккад, но обходились они правителям шумерской столицы гораздо дешевле. Ведь для того, чтобы их получать, не нужно было организовывать военные походы или содержать многочисленные гарнизоны, а также громоздкий бюрократический аппарат.

Правителя перестали считать исключительным грозным существом, какими были в глазах подданных Саргон и его преемники. Он, как и прежде, стал простым энси города. При этом город Гудеа был не менее процветающим, чем Аккад, и, возможно, подвергался гораздо меньшей опасности.