Ранний ледостав

— Ох, так, видно, хорошо погуляли, что смех один получился. Юхур, оказывается, пожалел своих ездовых оленей, пустил на ночь покормиться. Пьяный — он ведь любой свой шаг считает хорошим… Ему бы утром их поймать, а он с больной головы про них даже и не вспомнил. Ну, они вместе со стадом и подались, его олени-то. Так Юхур с женой и остались на острове… две свои нарты пасти…

Арсин рассмеялся следом за женой.

— Ну и пастухи! Вот так пастухи!..

— Ну, Юхур то ли с горя, то ли с радости — опять за пьянку. Все равно, мол, пастухи за мной приедут, за бригадиром. А тут и пурга опять разгулялась…

Колданка мягко приткнулась к затопленному кусту тала, и Арсин тут же ухватился за него.

— Передохнем немного, ладно? Ты не узнала, что он, Юхур, собирается делать-то? Надо ведь, чтобы они оленей забрали… Телята тут…

— А что он собирается делать? Выбраться с острова как-нибудь… Уж Хорьяр умоляла меня, умоляла, узнав, что в сторону Ванды иду, чтобы зашла к ее родственникам, сказала, пусть, мол, за ними на Буране приедут. Тебе, мол, Юхур оленя за это подарит. Мне даже смешно стало…

— Ну, ты хоть зашла к родственникам-то?

— Конечно, зашла, Арсин, а что ж делать. Сказала. Если б Юхур меня попросил — для него бы и пальцем не пошевелила.

— А он-то где был, пока ты с Хорьяр разговаривала?

— Тут же и был, чуть поодаль. Молчал, словно рот у него зашитый.

— А, все-таки заговорила в нем совесть. — Арсин так сильно надавил на таловый отросток, что тот треснул. Он перехватился за другой, потолще. — Как ты все же узнала, что я на острове?

— А где же тебе еще быть? — засмеялась Таясь. — В Ванды пришла, народ порасспросила: не приезжал ли, мол, обратно. Никто не видел. Осталось тебя только здесь искать. Я уж, грешным делом, думала, не случилось ли что…

Но Арсин вдруг опять перебил ее с каким-то странным, отсутствующим видом:

— Так, говоришь, Юхура, значит, в Ванды должны вначале привезти?

— Ну да. А оттуда они с женой пешком нагонят стадо.

— Ну да, ну да. Дорогу знают… А потом, когда отел, стада ведь почти на месте стоят. Всего, наверное, два дня хода, дальше, поди, не успели уйти… — Видно было, что Арсин говорит это, а сам думает о чем-то своем. Неожиданно он нахмурился, свел брови и вдруг сказал, бросив на жену быстрый взгляд:

— Знаешь что, Таясь? Едем-ка обратно.

— Куда обратно? Зачем?

— В Ванды схожу. Здесь же близко. Скажу Юхуру, что часть его стада тут находится.

— А зачем сейчас, Арсин? На обратном пути и заедем…

— Нельзя, Таясь, опоздать можно. Вдруг он успеет на другой берег переправиться? На Уральскую сторону.

— Ну, давай я съезжу. Ты посмотри на себя — от тебя ведь одни кости скоро останутся!

— Эх Таясь, Таясь! Пожалей-ка ты глаза семи богов на небе, — засмеялся Арсин. — Да за кого ты меня принимаешь-то? Рано меня, бывшего фронтовика, со счетов списывать!.. — И посерьезнел. — Нет, Таясь, тебе нельзя. А ну как лед тронется? Вот и растеряешься… А я-то не раз в таких переделках бывал. — И Арсин, отпустив таловый куст, развернул лодку в сторону разлившихся заберегов, где вода в вечерней тишине лоснилась, словно жир.

Вернулись они уже заполночь. Арсин, хоть и хорохорился давеча, еле волочил ноги. А вскоре, едва они с Таясь успели переправиться на остров, вдалеке показались две человеческие фигуры. Люди торопливо шагали по гладкому льду.

— Ну, вот и хозяева стада, кажись, пожаловали, — сказал Арсин. — Вон тот, правый, на женщину смахивает. Поди, Хорьяр с Юхуром и есть.

— Да, похоже. Знаешь, Арсин, я, пожалуй, не поеду перевозить их на колданке, а? Ты уж давай сам как-нибудь, ладно?

— Ладно, Таясь, ладно. Иди давай в избушку. Печь натопи, чаек согрей…

— Это для Юхура, что ли? Кой? Сорни Турам — Золотое Небо! Да лучше пусть руки мои отсохнут, чем его чаем напою!

— Но ведь он же не просто так, Таясь, не в гости… К тому же не один, с женой. Она-то при чем?

— Ну ладно, езжай, — смягчилась наконец Таясь. — Там посмотрим.

…Юхур сошел на берег молчком — ни здравствуй, ни прощай, словно ему вдруг отказал язык. Постоял, огляделся, закинул за плечо аркан и, буркнув что-то жене, которая шла следом, с ходу направился смотреть, в каком состоянии отколовшееся по его вине стадо. Естественно, и Арсин не стал навязываться ему в попутчики, ушел вместе с Таясь в избушку — почаевничали, перекусили. Однако любопытство все же разбирало его, не удержался, залез на свою смотровую лестницу, чтобы поглядеть, что же все-таки там Юхур делает.

Тот долго ходил по острову, часто останавливался около тех важенок, которые еще не отелились. Яловых вылавливал, словно хотел сам еще раз убедиться в том, что теленка у нее и не должно быть. Глядя на этот явно затянувшийся осмотр, Арсин усмехнулся: «О, семь мудрецов старины! И как вы только послали такого человека на землю?! Глазам своим верить не хочет. Не съел ли, мол, Арсин, не упрятал ли куда-нибудь теленка. Только это, наверное, и есть в голове — а то с чего бы ему каждую важенку так тщательно ощупывать?»