Ранний ледостав

Охотник, вскоре он прослыл первым снайпером в партизанском отряде. Свыше двух десятков фашистов отправил Арсин в могилу, пока в одном из боев сам не получил осколочное ранение в правое предплечье. Поврежденным оказалось и легкое, и Арсина с первым же самолетом отправили на Большую землю. Почти три месяца провалялся он в госпитале, перенес две операции, а потом его комиссовали…

За все то время, что был в армии, только раз, со сборного пункта под Омском, послал домой весточку, да и то просил написать одного из товарищей — сам-то он, хоть и кончил курсы ликбеза, грамоту толком не уразумел. Так — расписаться только да прочесть вывеску… Потом — и в партизанском отряде, и в госпитале не раз думал о том, что надо бы отписать домой: жив, мол, здоров, чего и вам желаю… Но ведь отписать — это значит, опять просить кого-то, а другому человеку разве откроешь самое сокровенное? Когда узнал, что его комиссуют, успокоился: скоро сам увидит родных, сам им все расскажет — чего ж писать-то про то, что ранен, лежит в госпитале, лишний раз огорчать близких. У них, поди, жизнь сейчас и без того нелегкая. Так и не написал ничего…

…Курсы ликбеза он кончал перед самой войной, в селенье Шурышкары, где находилась самая близкая от него семилетняя школа. Вот там-то Арсин и встретил Таясь — девушку из соседнего поселка Ванды.

Они были одногодки, только училась Таясь не на курсах, а в школе, в седьмом классе.

Встретил ее Арсин — и весь мир словно бы перестал для него существовать. Будто и не было для него той весной ни прилета пернатой дичи, когда после долгой зимы наступает пора долгожданной охоты, ни Месяца Прихода Вонзя, когда поднимаются с Обской губы косяки рыбы (а уж его-то значимость ханты издавна равняют только с молоком материнском груди). Только она, Таясь, только эта внезапно вспыхнувшая любовь. Будто крылья орлиные у Арсина выросли; кровь бурлила в нем, подобно соку весенней березы…

Чутье влюбленного подсказывало Арсину, что и девушка неравнодушна к нему, может, даже любит его. Но он все же сомневался: а вдруг ему только кажется?..

На этот вопрос могла ответить только сама Таясь…

Он мечтал о случае, который поможет ему объясниться, рассказать ей все, но где его взять, этот случай? Если бы он учился с ней в одном классе! Он каждый день видел ее и в школе, и в интернате, где она жила, но там Таясь всегда была в окружении подруг.

И вот однажды ребята расчистили на реке ледяную площадку, да такую, что из одного конца в другой стрела бы не долетела.

Интернатские здорово гоняли на этом катке, и увидев среди них Таясь, Арсин кинулся искать коньки. Он думал, что на коньках ездить так же просто, как на охотничьих лыжах, к которым каждый ханты с детства приучен. Но и шага он не успел сделать, как тут же на лед грохнулся. Раздался звонкий, как олений колокольчик смех, и тут же над ним, протягивая руку, склонилась стройная девушка. У него даже голова слегка закружилась — это была Таясь! С ее помощью Арсин кое-как поднялся, встал на ноги, но когда, глядя, как это делают другие ребята, снова попробовал хоть немного проехать, правая его нога вдруг заскользила куда-то сама по себе, и он снова упал. Девушка опять рассмеялась, поднимая его.

Когда он рухнул в третий раз, Таясь сжалилась, сама вызвалась научить его кататься. Ох, до чего же тяжело давалась ему эта наука! Арсин уставал так, словно гонялся целый день за хитрой росомахой, петляющей по глухой тайге. Поначалу он только и делал что падал и вставал, и снова падал, увлекая за собой свою учительницу. Как-то раз одну его ногу занесло так, что он резко и неожиданно развернулся лицом к Таясь, и она поневоле оказалась в его объятиях. На Арсине была теплая неблюевая безрукавка, но даже через нее почувствовал он мягкое прикосновение девичьей груди.

До самой темноты пробыли они на катке; под конец у Арсина дела все же пошли на лад, он немного выучился и стоять на коньках, и скользить, мог теперь самостоятельно проехать несколько метров. Они уже договорились, что следующим вечером опять покатаются вместе, но утром разгулялась на целую неделю метель, площадку завалило толстым-претолстым слоем снега, а там пришло весеннее тепло…

Вот так они с Таясь и подружились…

Все дни, что оставалось ему учиться на курсах ликбеза, искал Арсин случая, чтобы побыть с ней наедине, но, как назло, такого случая все не было.

А под конец сама судьба, казалось, решила помочь ему.

За Таясь после окончания занятии должны были приехать родители, забрать ее из интерната. Она ждала их со дня на день, но время шло, а никто так и не ехал… Потом уж стало известно, что тяжело заболел ее отец, так тяжело, что мать не могла от него отлучиться ни на минуту. Лодочных моторов тогда в их краях и в помине не было, ездили только на гребях да порой ставили парус, если повезет и задует попутный ветер.