Ранний Самойлов. Дневниковые записи и стихи: 1934 – начало 1950-х

Вдруг приближается гроза,
Жару беззвучно нагнетая.
Под ветром падает лоза,
И к небу ласточка взлетает.
А облака, прогрохотав,
По тракту катятся обозом.
И ветер, не касаясь трав,
Летит, задрав подол березам.

И вдруг – ударом кулака,

И вдруг – по шкуре барабанной
Налетом влаги ураганной
Снижающиеся облака –
Секут и хлещут – не струей –
Сплошной водой, стеной, обвалом,
И молньи тычут острие
С размаху и куда попало,
Как водяное колесо
Глухими крутит жерновами
И ледяною полосой
Бесчинствуют над головами.
Эге, гроза! ликуй и лей!
Пройдись своим разгулом синим
По одиночеству полей
И по лепечущим осинам.
Переиначивай, крои!
Мости луга кусками тверди!
Неодолимее любви
И неминуемее смерти!
………………………….
………………………….

Когда, очнувшись, семафор

Честь отдал с выправкой солдатской,
И поезд утащил в простор
Вагоны, пахнущие краской,
На затерявшемся разъезде
Мир стал предельно ощутим
В росе разбрызганных над ним
Прохладных, гаснущих созвездий.
Светало. Воздух был глубок.
Внизу – лощина, точно заводь.
Кустарник. Дальше на восток
Два облака учились плавать.
Большак. Прибрежное село
Открылось за холмом покатым.
Сиреневым и розоватым
Стал угол неба. Рассвело.
Давно знакомые места…

Ночь. Вьюга. Круговерть. Метель.

Опутан музыкой железной,
Там мост, как тяжкий конь, взлетел.
Ночь. Ночь. – И человек над бездной.
Прядут прядильные станы
Пурги. – А человек без звука.
Буран свистит стрелой из лука.
Ночь. Ночь. – И руки скрещены.

Ночь. Вспыхивает снег, как фосфор,

Дома приобретают крен.
Патруль по льду обходит остров –
Бураном заметенный Кремль…

И если бы в зенитной вспышке

Прохожим было суждено,
К той белизне слегка привыкши,
Взглянуть в высокое окно,
Там был бы виден профиль четкий.
Но нет прохожих. Снег белей
И сумрак выкован походкой
Заиндевелых патрулей.

Апрель-май 1946

Бабельсберг. 1945 [190]