Ранний старт

Кондрат насмешливо оглядывает гостей, напрягшихся и готовых наброситься на будущего председателя.

— Ну, а кого ещё председателем ставить? Мужики ж наши не дураки Лыскова выбирать, а вас не будет.

Через час вместо самовара на столе стоит та самая заманчивая ягодная настойка. Мужики гомонят недовольно, но уже не так мрачно.

— Ты ж знаешь, Игнат, — Кондрат смотрит уже поблёскивающими от наливки глазами, — родители и я всей душой хотели Аньку за тебя отдать. Но вот поди ж ты, взбрыкнула девка, как кобылица сбрендившая. Чего ты до сих пор обижаешься? Прасковья твоя нисколь не хуже, ладная бабёнка…

— Да я чо уж… — размягчается мельник.

— И гляди, как вышло-то? Случился у неё Яшка и предупредил вовремя. Тут сам знаешь, главное, соломку вовремя подстелить…

Через два дня в село приезжает уполномоченная комиссия из трёх человек во главе с Яшкой Гершевичем.

С удивлением узнаю, что общее собрание проходило в том овраге, разделяющем село на две части. Только тогда Выселок ещё не было, как и кустов по краям. Всё выкашивалось начисто.

Сначала Яков разливается соловьём о великих преимуществах и привилегиях прогрессивного колхозного строя.

— Сладко поёт, — ехидно замечает Митрич, косясь на Кондрата.

— Чо-то он совсем разгулялся… — недовольничает на племянника мужик и орёт с места. — Яков, давай уже списки составляй! Терпежу нет, как в колхоз хотим!

Народ грохает дружным глумливым хохотом, громко полагая, что Кондрат шутковать удумал. Помощники Якова смотрят на Кондрата с угрюмым подозрением. Во взглядах читается угроза «Вот ужо тебе, кулацкая морда!».

— Хорошо! — Яков хлопает по столику, заботливо принесённому шныряющим рядом с уполномоченными Кононовым. — Кто хочет в колхоз, подходим, записываемся, расписываемся…

Тут же подскакивает Кононов, опередивший всех. Селяне приветствуют первопроходца насмешками.

— Он у нас всегда такой! Первым заходит — первым выходит! — Хохот снова прокатывается по оврагу. И вдруг становится неуверенным и быстро затихает. За баламутом Кононовым с серьёзным лицом стоит Кондрат с какими-то бумагами.

— Кондрат, ты чего там? — Неуверенно спрашивают из толпы, сидящей на склоне. — Бумажки какие-то…

Кондрат, дождавшись, когда Василий Кононов отойдёт, кладёт одну бумагу на стол, но сначала объявляет односельчанам:

— Заявление в колхоз. Всё честь по чести, — поднимает к глазам вторую бумагу и читает в полнейшей тишине, которую нарушает неслышимое до сих пор стрекотание кузнечиков. — Перечень имущества, которое пригодно к использованию с целью товарного производства, передаваемого в ведение колхоза «Красные Березняки» крестьянином Дробышевым Кондратом Петровичем.

— Маслобойка, со всем прилагаемым инвентарём, помещением, запасами и готовой продукцией. Что ещё не продано, — отмечает Кондрат в полнейшей тишине.

— Сыроварня, с помещением и всем прилагаемым оборудованием. Пока не работает, поэтому запасов сырья и готового продукта не имеется.

Лица комиссии по мере чтения становятся всё светлее и светлее. На Кондрата глядят с огромным удивлением. А он продолжает.

— Четыре лошади, годные под плуг. Одну, извините, пока себе оставлю под бричку, отвык уже пешком далеко ходить…

— Пять коров, от двух до четырёх отёлов, одна стельная. Одну тоже себе пока оставлю, а то моя хозяйка взвоет.

— Земельный участок двенадцать десятин. И это… — Кондрат слегка запинается, тяжело вздыхает и решается сказать, — со старых времён осталось у меня сто двадцать золотых червонцев…

Толпа ахает, комиссия пучит глаза, Яшка восхищённо выдаёт короткое ругательство.

— …так что колхоз будет иметь средства с самого начала. Ссуды когда ещё будут. Вы, товарищи комиссары, разузнайте там, в городе, где можно выгоднее обменять царское золотишко на советские червонцы. А там и счёт в банке заведём.

— Ну, вот, — Кондрат кладёт бумаги на стол ошарашенной комиссии и разводит руками, — вроде пока всё.

В полнейшем молчании селяне смотрят дальше, как подходит мельник, — то же самое, мельница со всем прилагающимся оборудованием и запасами, какая-никакая скотинка, — за ним лошадник Ефим, кинувший в актив будущего колхоза полсотни конских голов, тоже парочку оставивший себе.

— Совсем без лошадей не могу, извините, просто не проживу, — извиняется лошадник перед комиссией. Мельник, долго и тяжко повздыхав, по примеру Кондрата добавляет в кассу сорок червонцев. Уже после Ефима.

Дальше ещё не существующий колхоз обзаводится овечьим поголовьем в полтысячи штук со всеми прилагающимися овчарками, кнутами и ножницами для стригалей. И парой сотен коров и быков от Митрича.