«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

– Откуда вы так хорошо знаете русский язык? – поинтересовался Земцов.

Выяснилось, что Грюндель учился в Гейдельберге, изучал историю России, перед войной жил в Петербурге. В армию пошел добровольцем.

– Я тоже не кадровый военный, – признался Земцов.

– Вот как? – удивился немец.

– Офицер военного времени. А так – бывший студент историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета, – отрекомендовался Земцов с ироничной и чуть печальной улыбкой на устах.

– «Gehe, verschmeue…», – медленно процитировал Грюндель.

– «Die Treue, die Reue kommt nach» [16] , – мгновенно подхватил строчки из Гете Земцов.

– У вас прекрасное произношение, – отметил Грюндель и, улыбнувшись чуть смущенно, добавил о себе: – Мне вот не удалось избавиться от небольшого акцента, я знаю.

– Владею немецким в совершенстве, – без ложной скромности признался Земцов.

– Вот как… – отметил обер-лейтенант и вскоре откланялся с неизменной вежливостью.

Грюндель явился на следующий день и предложил Земцову место переводчика в одном из специальных отделов, созданных при 5-й германской резервной дивизии для координации действий совместно с русской администрацией.

– Это никоим образом ни к чему не будет вас обязывать, – деликатно уточнил немецкий офицер. – Просто работа, нужная и вам, и нам.

– Искренне благодарю вас, – отвечал Земцов, – но я не готов принять ваше предложение.

– Что ж, я понимаю. Имейте в виду – вы можете дать свое согласие в любое время.

Земцова снова ждали мешки с мукой. Но принять предложение Грюнделя поручик не считал возможным. Все-таки три года войны просто так из памяти было не вычеркнуть. Земцов еще не знал, что впереди всех их ждут события, которые заслонят собой самые страшные картины мировой войны и заставят пересмотреть взгляды на многие вещи. С плотно наложенной повязкой на бедре он отправился на мельницу. На обратном пути зашел в вербовочное бюро. Там встретил подполковника из военно-судебного ведомства. Подполковник приветствовал Земцова как старого знакомого.

– Не спешите уезжать на юг, – легонько взяв за локоть Земцова, вполголоса произнес подполковник, когда они вышли на улицу.

Они разговорились. Подполковник сообщил, что здесь, на северо-западе, сейчас ведутся переговоры с германским командованием о создании русских добровольческих подразделений.

– Было бы очень полезно для ускорения этого дела обзавестись как можно большим количеством контактов среди представителей германских властей, – доверительно сообщил подполковник.

Земцов рассказал ему о поступавшем предложении от Грюнделя.

– Соглашайтесь, – без лишнего пафоса отреагировал собеседник. – Это может оказаться очень полезным.

Так Земцов стал переводчиком при немецкой военной администрации. Будучи вхож по роду своей новой деятельности в различные немецкие штабы и учреждения, он выполнял также и другие поручения. В основном они сводились к передаче и получению корреспонденции. Вроде бы ничего особенного – только все письма отдавались нужным людям исключительно из рук в руки. Несколько раз ездил в уезды, а также на демаркационную линию, за которой начиналась советская территория, – встречал и провожал немногословных людей в одежде простолюдинов, на которых они, однако, не очень-то походили. Вскоре при штабе 5-й немецкой дивизии открылось русское комендантское управление. Земцов имел отношение к его работе. Туда направлялись офицеры, переходившие демаркационную линию с советской стороны. Снабженный специальными письменными полномочиями, заверенными германским командованием, Земцов объезжал немецкие пограничные посты, которым было приказано пропускать таких перебежчиков. С той стороны офицеры шли главным образом из Петрограда. Разумеется, нелегально. Много раз Земцов доставлял их в специально устроенное общежитие в Пскове, оформлял удостоверения на право жительства и ношения формы. На Сергиевской улице, в гарнизонном офицерском собрании, где подавали дешевые завтраки и обеды, сложился своеобразный русский офицерский клуб. Часто беседуя с прибывшими из Петрограда, Земцов имел представление о том, что происходило в бывшей столице. Как-никак там оставались его родители. Последнее письмо от них приходило в январе. Вести о правлении и хозяйствовании большевиков были неутешительными. Послать записку в Питер своим близким Земцов, однако, не рискнул. Ольга продолжала трудиться в лазарете.