«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

— Дней десять лежат, — вдыхая через рукав, произнес наводчик.

Все застыли в оцепенении. В утреннем безмолвии был лишь слышен высокий, ровный гул. До живых не сразу дошло, что гул издают бессчетные мухи, роившиеся на трупах. Обернув лицо вафельным полотенцем, Барсуков обходил поляну, внимательно разглядывая убитых. Коломейцев тоже достал полотенце и последовал примеру командира. Красноармейцы лежали в форме с полной выкладкой, с винтовками и ранцами за спиной. Всего около десятка бойцов. Тут каким-то образом перебили явно кадровое подразделение. Лица у всех посиневшие, заплывшие и частично объеденные лесным зверьем. Барсуков приказал собрать у убитых документы и проверить ранцы на предмет продовольствия. Последнее являлось жизненной необходимостью — пошли четвертые сутки, как у танкистов закончилась всякая еда. Морщась и закрывая носы, экипаж выполнял тяжкое поручение. Документы собрали. В ранцах обнаружились сухари, консервы, концентраты и даже шоколад. Прихватили также с погибших несколько котелков и малых саперных лопат. Отщелкнули с карабинов и забрали фляги. Барсуков вытащил из-под одного убитого — судя по петлицам, старшего лейтенанта — автомат ППД. Лицо лейтенанта представляло сплошное кровавое месиво, автомат уже успел кое-где покрыться легким налетом ржавчины. Крякнув, капитан расстегнул на убитом поясной ремень, стянул с него еще два круглых подсумка с автоматными дисками. Аккуратно раскрыл один — он был полон выложенными рядами по кругу патронами. Одному Богу было известно, при каких обстоятельствах погибли эти ребята, почти не успевшие оказать сопротивление неведомо откуда появившемуся и бесследно исчезнувшему противнику…

Танкисты отошли обратно на опушку леса, где трупный запах был не так силен, и с жадностью накинулись на консервы. Барсуков разрешил каждому съесть по целой банке, и когда в считаные минуты жестянки с мясом всеми были опустошены, взглядом указал на поляну. Не говоря ни слова, экипаж поднялся на ноги и взялся за лопаты. Убитых стащили в овраг, сравняли над ними невысокий песчаный обрывчик, засыпав тела желтоватым лесным песком. Винтовки сложили рядом, предварительно вытащив и закинув подальше в лес затворы. Пока тащили трупы, из-за пояса одного погибшего вывалился револьвер. Коломейцев поднял оружие, отогнул скобу и прокрутил барабан — не заряжено. Стиснув зубы, обшарил влажные и липкие карманы мертвеца. Вытащил из них две пригоршни револьверных патронов, убрал их вместе с наганом в свой комбинезон. Машинально снял пилотку и, не замечая в этот момент остальных, широко перекрестился. Когда похоронили всех погибших, так же размашисто, не проронив ни слова, перекрестился Барсуков. Остальные угрюмо молчали, опустив головы. Барсуков вынул из планшета лист бумаги, переписал на него имена и фамилии убитых из забранных у них документов. По приказу командира Коломейцев привел в негодность пулемет.

— Дай-ка, — протянул руку к металлической коробке из-под лент Барсуков.

Витяй протянул ему опустошенную коробку. Капитан вложил в нее список похороненных и, скрутив с одной из брошенных трехлинеек граненый штык, продел его в рукоятку для переноски коробки. После чего с размаху вогнал штык в росшее над братской могилой дерево, закрепив коробку на видном месте. Это было все, что они могли сделать для погибших.

— Пошли, — хмуро проронил Барсуков и, не оборачиваясь, первым зашагал с поляны прочь.

На дневном привале Коломейцев вспоминал историю из своего детства. Тогда они тоже нашли пулемет. И стоял он похожим образом — также уткнувшись продолговатым рыльцем в лесной суглинок. Только был гораздо более ржавый. И без щитка. Да еще и деталей на нем некоторых не хватало. Но это все равно был пулемет, причем самый настоящий! А началось все с того, что они решили махануть за грибами подальше в сторону Оредежа. Было им тогда лет по девять-десять. Стоял конец лета. Ранним августовским утром под окна двухэтажного деревянного дома на несколько семей, в котором жили и Коломейцевы, явился одноклассник Витяя и лучший друг Серега. Осторожно — чтобы не скрипнула — притворив за собой входную дверь, Витяй выбежал во двор. Накануне вечером, прослышав про дальний грибной поход, близнецы хныкали и канючили, чтобы старший брат взял их с собой, чего тот, разумеется, делать не хотел. Теперь он выскользнул из дома, постаравшись не разбудить «мелких».

— Спят? — кивнув на окна, шепотом осведомился Серега.

— Спят, — подтвердил Витяй.