«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

Коломейцев осмотрел танк изнутри, вылез наружу, оглядел ходовую часть, моторный отсек, топливные баки. Снова нырнул внутрь. В машине раздался легкий щелчок. Затем все стихло.

— Ага, еще скажи, что заведется, — ухмыльнулся заряжающий.

— Аккумуляторы сели, — высунул голову наружу Витяй. — А так бы завели. Точно. Все остальное в норме.

Барсуков внимательно посмотрел на него и задумчиво потер подбородок.

Ранним сентябрьским утром следующего дня экипаж капитана Барсукова благополучно в полном составе перешел через небольшое, скрытое между двумя холмами болотце. Так они миновали линию фронта, которая имела в этом месте естественный разрыв, и оказались на позициях советской танковой бригады, занимавшей оборону между склонами двух возвышенностей.

12

Февраль в Петрограде был снежным. Накануне на новый 1917 год к Земцовым в квартиру, опираясь на трость и немного прихрамывая после ранения, приходил Борис Холодовский. Ольга играла на рояле, а доблестный улан пел романсы. У Холодовского оказался роскошный баритон. После излечения в середине февраля Борис уезжал на фронт.

— Ты еще не вполне вылечил ноги, Боренька, — участливо говорила ему Ольга.

— Ничего, у лошади их четыре, — весело отшучивался кавалерист. — Мне хватит вполне.

— Кентавр ты наш подстреленный, — подшучивал над другом Земцов.

Молодые люди дружно смеялись.

— Не забывай нам писать, — напомнила Ольга Холодовскому на вокзале, куда Земцовы пришли его провожать.

Земцов целыми днями пропадал в семеновских казармах. Конечно, быть прикомандированным ко второму в империи славному гвардейскому полку была большая честь, однако окончательно выздоровевший поручик стремился побыстрее попасть обратно на передовую. Ольга ни слова не говорила против такого желания мужа. Лишь время от времени подолгу задерживала на нем заботливый и чуть обеспокоенный взгляд своих серо-желтых глаз. Между тем поручика Земцова пока что на фронт не отпускали. В запасном батальоне, к тому времени уже развернутому, подобно всем остальным частям гвардии, в целый запасной полк, находилась масса новобранцев. Дел в учебной команде оказалось невпроворот. Тем более что опытных старых солдат в войсках петроградского гарнизона в начале семнадцатого года было совсем немного, да и все, как правило, после ранений. Земцов очень хорошо сошелся по службе с кадровым фельдфебелем Федотом Коломейцевым. Раненный в 1916 году в боях на Стоходе, Коломейцев был оставлен в качестве одного из наставников в учебной команде родного полка до полного выздоровления. Заслуживший к тому времени только на Великой войне два солдатских Георгия, фельдфебель Коломейцев был коренным семеновцем. А впервые был награжден еще за участие в операции против боевиков, терроризировавших жителей Москвы в декабре беспокойного 1905 года. Тогда из Петербурга был послан особый отряд из солдат и офицеров Семеновского полка для наведения порядка на соединявшей обе столицы железной дороге, в самой Москве и ее окрестностях. Доблестные гвардейцы обуздали в то непростое время охвативший самый центр России разгул терроризма. Блестяще и профессионально выполнившие приказ семеновцы, по сути внесшие тогда весомый вклад в сохранение самой русской государственности, вызвали дикую ненависть революционеров, стремившихся всеми силами развалить Россию изнутри. Исполнивших свой долг, верных присяге солдат и офицеров потом всячески старались очернить в либеральных кругах общества. Такой верности долгу и такого военного профессионализма (полк потерял в уличных боях против действовавших из-за баррикад и с чердаков бомбистов всего несколько человек) тогдашнему командиру полка генерал-майору Георгию Александровичу Мину простить не могли. Террористы вынесли ему смертный приговор. Вскоре по возвращении в Петербург он был застрелен боевиками на вокзале в присутствии жены и дочери. Характерно, что, предупрежденный заранее о готовящемся на него покушении, Мин отказался от предложенной охраны, считая, что ходить в окружении телохранителей ниже чести и достоинства русского офицера. Весьма немногословный, Коломейцев очень уважительно отзывался о генерале Мине в беседах с живо интересовавшимся подробностями недавней истории полка Земцовым. Тогда же, еще в мирное время, Федот Коломейцев остался на сверхсрочную службу.

В двадцатых числах февраля 1917 года на петроградских улицах неожиданно стало неспокойно. Впрочем, серьезного значения происходящему никто поначалу не придал. Поговаривали, будто бы из-за снежных заносов на железной дороге возникли перебои в движении поездов. Это, в свою очередь, привело к задержкам в снабжении хлебом, дровами и углем. В лавки выстроились длинные очереди. Ничего особенного — ситуация скоро выправится. Офицеры обсудили в полковом собрании тему происходящего на столичных улицах ровно одну минуту и перешли к другим, на их взгляд, более важным.