Раны и шишки

Отец нашел нужные слова, чтобы представить образ девушки, которую знал каждый. Он рассказал, какой она была смешливой, беззаботной, не способной, как и они, сосредоточить свое внимание на самом главном, чтобы всем пожертвовать ради ближнего своего. Благодаря превосходному ирландскому воображению ему удалось нарисовать трогательную картину этой несправедливой смерти. Он еще сказал, что, если убийца избежит людского суда, Господь никогда ему не явит своего прощения, потому что отнять жизнь у своего ближнего – непростительный грех. Женщины плакали, а у мужчин сдавило горло. Еще никогда двое певчих, Сэмюэль и Руэд, так не фальшивили, настолько они были в плену охвативших их чувств. Эти чувства были так сильны, что по окончании службы они зашли в заведение Леннокса Кейредиса и там совершенно сознательно напились, чтобы не думать о Петси Лэкан. И, как это бывало раньше, когда оба набирались до какого состояния, призрак бедной, хорошенькой Петси возродил в их памяти образ той девушки, за которой вместе ухаживали Сэмюэль и Руэд. Руэд первым затронул эту опасную тему.

– Сэмюэль, старина, знаете, о ком меня заставила подумать эта бедняжка Лэкан?

– Да, Руэд, знаю!

– Святой Патрик, откуда вам это может быть известно?

– Потому что я познакомился с ней еще до вас!

Все посетители бара дружно смолкли, чтобы еще раз послушать бесконечную ссору двух старых пьяниц. Это был ритуал, который все знали наизусть. Все понимали, что Леннокс вмешается и не даст закончить драку после первого же удара кулака, но были готовы поспорить о том, кто же из них первым расквасит другому нос.

– Должен сообщить вам одну вещь, Сэмюэль: вы бесстыжий враль! Я лично, а не кто другой, представил вам Мери Форд в то весеннее воскресенье 1908 года! И вы сами, Сэмюэль, сказали мне, что я самый удачливый парень на целом свете, потому что вам еще никогда не приходилось видеть такой блондинки с таким приятным цветом кожи!

Сэмюэль что-то долго ворчал, и это было так оскорбительно, что у его напарника сжались кулаки.

– Мне трудно говорить это, Руэд, но с прошлого воскресенья вы очень сильно сдали!

– Вы так считаете, Сэм?

Дрожь в голосе Руэда говорила о том, что начало военных действий уже не за горами.

– Да, я так считаю!

– Могу я вас попросить сказать, на чем основано ваше утверждение?

Такая необычная вежливость свидетельствовала о том, что взрыв вот-вот наступит.

– Да на том, старина, что эта прекрасная девушка была не блондинкой, а брюнеткой, что звали ее не Мери, а Кэтлин, и это я вам ее представил в одну осеннюю субботу 1909 года!

После стольких лет непрерывных ссор по одному и тому же поводу, им еще ни разу не приходило в голову, что они говорят о двух совершенно разных девушках.

– Значит, Сэмюэль, вы хотите сказать, что Мери Форд считала вас своим лучшим другом, а на меня не обращала никакого внимания?

– Если хотите знать, Руэд, моя маленькая Кэтлин просто обожала меня. А о вас она говорила, что во всем графстве не было такого глупого задаваки, и что она предпочла бы остаться старой девой, чем взглянуть в вашу сторону! Что вы на это скажете, старина?

– А что вы скажете на это, Сэм?

В ту же секунду, кулак прямой правой руки Руэда врезался в нос напарника, из которого потекли две струйки крови. Леннокс Кейредис, следивший за началом поединка, тут же схватил обоих противников за шиворот и, как только они заплатили ему за виски, сразу же вышвырнул их вон. Там они сцепились в яростной схватке, которая собрала немалую толпу знатоков кулачного боя, и продолжалось это до тех пор, пока двадцатипятилетняя рослая внучка Руэда не разогнала противников при помощи зонтика и не потащила за собой дедушку, который на ходу пытался ей объяснить, что под угрозой полного бесчестия он не мог допустить оскорбления памяти Мери Форд.

* * *

Когда миссис Нивз принесла Игэну его завтрак, она застала его с затуманенным взором, оторванного от всех земных дел. Она поставила яичницу с ветчиной прямо ему под нос. Запах еды вернул О'Мирея на землю, но лишь затем, чтобы сказать:

– Я не хочу есть…

– Нужно заставить себя, Игэн!

– Не понимаю, Нора, как вы можете говорить о еде, когда Петси погибла?

– Если вы не станете есть, это все равно не сможет ее воскресить, мой мальчик. Смерть моей племянницы – это одно дело, а ваше здоровье – другое.

– Какие ужасные вещи вы говорите!

– Не ужасные, а благоразумные.

О'Мирей не стал объяснять Норе, что до ее прихода, он прекрасно себя чувствовал в окружении образов Петси самого разного возраста, бок о бок с которыми шли Игэны, одни в коротеньких штанишках, другие – в брюках. Как же можно есть, когда в сердце такая глубокая рана? Однако Нора по-прежнему стояла над ним и не собиралась выходить из комнаты, пока он не поест. Наконец, чтобы его оставили в покое, Игэн покорился судьбе. После завтрака миссис Нивз спросила:

– Ну что, вам лучше?

Он только пожал плечами, не в состоянии ответить на такой глупый и несвоевременный вопрос. Унося тарелки на подносе, гувернантка объявила:

– К вам пришел Иоин Клонгарр.

– Муж этой…

– Да, этой бесстыжей Бьюди.

– И что он хочет?