Раны и шишки

– Раз в неделю он приходит на укол.

– По воскресеньям?

– Он может приходить только по воскресеньям.

Игэн отыскал в дядюшкином списке имя Иоина Клонгарра, и по названию назначенного ему препарата определил, что речь шла о простой внутримышечной инъекции.

– Ладно, давайте его сюда, чтобы побыстрее со всем этим покончить.

Нора Нивз продолжала стоять на месте, словно собиралась еще что-то сказать. О'Мирею это показалось странным.

– Что еще?

– Я по поводу этого Клонгарра… Он немного странный.

– Странный?

– О, это надо слишком долго объяснять… Во всяком случае, если вам понадобится моя помощь, можете меня позвать.

– Ваша помощь?

Не ответив, миссис Нивз вышла и вскоре ввела в кабинет Иоина Клонгарра, вид которого поразил врача. Это был маленький человечек, страдавший нервным тиком, лицо которого каждую секунду искажалось в жутких гримасах, а руки и ноги дергались так, словно по ним пропускали электрический ток.

– Так вы – новый док?

– Да.

– Значит так, в силу обстоятельств, вы – племянник старого дока?

– Да. Судя по вашей карточке болезни, я должен вам сделать укол?

– Как тот говорил, в силу обстоятельств…

– Хорошо… Ладно! Снимайте брюки и ложитесь на кушетку, пока я продезинфицирую иглу.

– Разве… Разве обязательно пользоваться иглой?

– Чтобы сделать укол? Не вижу, как это можно сделать по-другому?

– Как тот говорил, в силу необходимости, так?

– Именно так.

– Ладно… Значит, снимаю штаны, в силу обстоятельств…

Когда О'Мирей со шприцом в руках вернулся к своему пациенту, то при виде его маленького, размером с кулак, зада испытал к нему чувство жалости, и ему вспомнился один мудрый профессор, который говорил, что может установить характер человека по его заду.

– В левую или в правую?

– Простите, не понял?

– Сделать вам укол в левую или в правую ягодицу?

– Вы считаете, что обязательно должны мне сделать укол?

– Разве вы не за этим пришли?

– Как тот говорил, в силу обстоятельств. В правую!

Игэн протер участок тела, куда намеревался сделать укол, ваткой, смоченной в спирте, и уже собирался вонзить иглу, как Клонгарр сделал настоящий пируэт, оттолкнув О'Мирея, и, придерживая брюки одной рукой, позабыв вновь их надеть, стал носиться по комнате визжа, словно поросенок. Пораженный, Игэн неподвижно наблюдал это зрелище. Нора Нивз, которая, должно быть, подслушивала за дверью, строгим голосом призвала к порядку разбушевавшегося пациента:

– Вы опять начали свои выходки, Иоин?

Тот, все так же придерживая брюки одной рукой, захныкал:

– Ничего не могу с собой поделать, миссис Нивз!… Как только чувствую, что меня сейчас уколют, удираю… Как тот говорил, в силу обстоятельств!

И он опять стал носиться по комнате и визжать, пока врач пытался понять, не стал ли он сам жертвой галлюцинации. Когда Клонгарр пробегал мимо Норы, она схватила его за шею, уложила на диван и, придавив его спину коленом, распласталась на нем. Игэн от удивления едва не выпустил шприц из рук. Гувернантка, закатив Иоину рубашку, торжествующе приказала:

– Давайте, мой мальчик!

Пораженный увиденным, Игэн только и понял то, что в Бойле практикуется не совсем обычная техника уколов.

Когда Клонгарр вышел от них, исполненный радости от того, что перенес укол без нервного кризиса, племянник доктора Дулинга спросил:

– Нора… Таких, как он, много?

– К счастью, нет… Но вы ведь знаете, маленький мой, что, в случае осложнений, вы всегда можете позвать меня на помощь.

Вопреки всем представлениям Игэна, воскресенье в Бойле отнюдь не являлось выходным днем для врача, поскольку воинственные настроения мужского населения города особенно активно проявлялись субботними вечерами. До самого обеда Игэн накладывал швы, делал перевязки и ставил компрессы, пока Нора непрерывно сновала между комнатой доктора Дулинга и кабинетом, в котором его заменял племянник. К часу дня, наконец, ушел последний пациент, Игэн мог с облегчением вздохнуть. Он уже собрался было сесть за стол, когда пришла Кэт Лэкан и оживила в нем на секунду забытую боль. Не говоря ни слова, они поначалу смотрели друг на друга, а затем все так же молча бросились друг другу в объятия, и слезы полились у них из глаз. Отстраняясь, сестра Петси прошептала:

– Я пришла потому, что подумала о вашем горе.

– Благодарю вас, Кэт… Когда вы пришли, мне на секунду показалось, что вы опять мне скажете, что любите меня!

Девушка была слегка шокирована.

– Сейчас не время для этого!

И с удивительной простотой добавила:

– Не знаю, зачем еще раз повторять то, что вы давно уже знаете?

Игэн не сразу ответил, почувствовав искренность в ее словах. И все же говорить о любви с тем, кто так горячо любил Петси, было непростительным пренебрежением по отношению к покойной. И он грубо об этом напомнил:

– Вы даже не хотите подождать, пока вашу несчастную сестру похоронят, так торопитесь занять ее место? Никогда от вас этого не ожидал, Кэт!

Она удивленно посмотрела на него.

– Занять ее место? Но… Ведь я люблю не Криса Лисгулда, а вас, Игэн!

Возвращенный столь бесцеремонным образом к действительности и не желая остаться в долгу, он прибег к совершенно грубому тону.