Раны заживают медленно. Записки штабного офицера

Глава 3 В артиллерийском полку

1

После первого командирского отпуска, проведенного у родителей в Магнитогорске, в декабре 1936 года я прибыл к месту службы в Новороссийск. Предписание гласило, что я назначен командиром взвода в 22-й артиллерийский полк 22-й стрелковой дивизии. Но такого полка в Новороссийске не оказалось. Дело в том, что за время, прошедшее от подписи приказа до прибытия в пункт назначения, произошли важные события: 22-я дивизия, штаб которой дислоцировался в Краснодаре, была отправлена на Дальний Восток. Вместо нее в тех же пунктах дислокации частей сформирована 74-я дивизия. Поэтому я и оказался во вновь сформированном 74-м артполку.

Временно исполнял обязанности командира полка чуткий и умный начальник штаба майор Малышев. Он с нескрываемым огорчением сообщил, что определяться на квартиру я должен сам, подыскав частную, как поступают все молодые командиры. Несемейных, дескать, командиров гарнизон жильем не обеспечивает.

Полк был территориальный, существовавший по сокращенному штатному расписанию: до штата военного времени он развертывался за счет призыва приписного состава из местных военнообязанных граждан, необходимое имущество поставлялось из народного хозяйства, а оружие и военное снаряжение хранились на складах НЗ. Командиры основных подразделений были кадровые. Имелась материальная часть артиллерии, определенная часть конского состава. Солдат и младших командиров в линейных подразделениях не было. Для обучения и слаживания подразделений личный состав запаса привлекался на учебные сборы два раза в году: зимой и летом. Причем летние сборы проводились, кажется, двухмесячные. В этот период проходили учебные и тактико-строевые занятия и тактические учения, оканчивающиеся боевыми артиллерийскими стрельбами. В междусборовое время мы были заняты командирской учебой, как в учебном заведении. Материально наши занятия обеспечивала батарея обслуживания, имевшая кадровый личный состав, материальную часть артиллерии, приборы, стрелковое оружие, лошадей и т. п. В основном приходилось заниматься в классах под руководством командиров батареи и дивизиона. Больше всего занимались артстрелковой подготовкой, огневой службой, марксистско-ленинской учебой по 8 часов в день и ходили начальниками караула и дежурными по полку.

С первых дней я увидел, что не получил того, что ожидал: взвода у меня не было и совершенствовать командирские навыки можно было только во время учебных сборов.

Вскоре, в связи с введением в батарею четвертого орудия, в ней было создано два огневых взвода, составлявших полубатарею. И я стал командиром полубатареи.

В первое время нам, выпускникам артшколы, по артстрелковой подготовке трудно было соревноваться с более опытными командирами, вышедшими из одногодичников – людей, призванных на военную службу из числа имеющих среднее и высшее образование. Рядовыми они служили один год, и если оставались в армии, то становились командирами взводов, получали воинские звания и далее проходили службу наравне со всеми. В артстрелковом деле они, как правило, были виртуозами. Теоретически по военным предметам, да и не только по военным, они были значительно слабее нас. Но в практической службе, в навыках стрельбы, в конной подготовке мы им намного уступали. Эти командиры были старше нас по возрасту и опытнее во всех отношениях. Нам пришлось многому у них учиться и перенимать сложившиеся в командирской среде традиции. Большинство из них было подлинными мастерами артиллерийского дела. Подтверждением этому может служить, к примеру, выходец из одногодичников лейтенант Г. Полуместный. Выскочит он, скажем, при перемещении батареи, на высотку верхом на коне, бросит взгляд в сторону огневой позиции и на еле заметную впереди цель – и исходные данные для открытия огня готовы. Он это делал, не пользуясь ни картой, ни компасом, ни биноклем; буквально с ходу подавал команды и вел пристрелку цели по наблюдениям знаков разрывов с невероятной точностью. Нам, молодым командирам, это чудо казалось чуть ли не каким-то колдовством. Со временем секрет был разгадан. Оказывается, по четкости тех или иных деталей местных предметов он безошибочно глазомерно определял расстояние до цели и огневой позиции, углы измерял по насечке делений угломера на нижнем срезе козырька фуражки, незаметной постороннему глазу; насечка ему заменяла бинокль. Вычисление исходных данных для стрельбы такой виртуоз производил устно с помощью выработанных практикой мнемонических правил. Одногодичники вначале превосходили нас и в вопросах полной подготовки данных, где использовались топокарты, планшеты, специальные масштабные линейки, циркули-измерители, брысовские целлулоидные артиллерийские круги и таблицы логарифмов. Все это у нас, молодых командиров, вызывало досаду и зависть. Но через три-четыре месяца командирской учебы многие из нас не только сравнялись с виртуозами, но и превзошли их.

2