Раны заживают медленно. Записки штабного офицера

Случилось то, чего мы не хотели. Однако было бы извращением истины, если сказать, что наши люди боялись назревавшей войны: одно дело не хотеть, а другое – бояться. Боязни, да еще в такой степени, как иной раз изображается в литературе, – будто вся страна заливалась слезами от страха и горя, узнав о начале войны, не было. Ничего подобного не наблюдалось и быть не могло. Всюду чувствовалось суровое спокойствие и уверенность в победе. Война бушевала далеко на западе, и ее грохот пока не потрясал землю Северного Кавказа, составлявшего глубокий тыл.

2

Представление отдаленности военных действий стало меняться, когда мне была поставлена задача разработать план прикрытия черноморского побережья от Таманского полуострова до Поти, использовав одну стрелковую дивизию и общевойсковое военное училище. Я был уверен, что побережью ничто не угрожает и эта предусмотрительность возникла просто на всякий случай. В оперативном плане округа такое мероприятие предусмотрено не было, силы и средства для этой цели не выделялись, рекогносцировки не проводились, и в учебном порядке такая задача не прорабатывалась. Как могут немцы угрожать нашему черноморскому побережью?

К тому же мы собирались воевать на неприятельской территории, и, видимо, поэтому не разрабатывался план обороны Кавказа – бродило в голове. Но сам факт бомбардировки противником советских городов поколебал такую уверенность. Вот как начинаются войны! Вспомнились слова академических остряков, говоривших, что, если даже разработать сто вариантов плана ведения войны, все равно воевать придется по сто первому варианту, то есть непредусмотренному. На практике эта шутка оказалась недалекой от правды. Приказ есть приказ – и я приступил к делу совместно с представителями родов войск и служб.

Фронт обороны побережья в границах округа от Керченского пролива с городом Темрюк на правом фланге до Поти – на левом тянулся на сотни километров. Оперативно-тактические нормы для таких сил, как одна дивизия и училище, не укладывались ни в какие рамки и не могли быть применены даже приблизительно. Положения Полевого устава оказались неприемлемым. Пришлось ломать голову и импровизировать по-своему. С учетом выделенных сил я разделил по карте между дивизией и училищем фронт прикрытия, затем нарезал участки полкам, батальонам, ротам и взводам. Получалось так, что если растянуть все войска, с учетом подразделений пограничных войск, в одну линию, то и тогда не могло быть организовано не только сплошного огня, но и обзора. Даже наблюдение за всем побережьем создать оказалось немыслимым. Рельеф местности и имеющиеся дороги позволяли движение вдоль берега почти на всем протяжении, за исключением отдельных мест. В то же время горы не позволяли маневрировать подразделениями, выделяемыми в резерв, по фронту в глубине.

Учтя протяженность фронта, характер местности и наличные силы и произведя необходимые измерения и расчеты, я изобразил на карте систему прикрытия, не отвечающую никаким требованиям. Стрелковое отделение у меня составляло первичную боевую единицу. Пришлось определить каждому отделению отрезок побережья протяженностью по фронту 15–20 километров. В пределах этого отрезка отделение должно было патрулировать, передвигаясь вдоль берега пешим порядком. Где позволяли условия местности, намечалось расположить в глубине небольшие маневренные группы в качестве подвижного резерва. В наиболее вероятных местах для высадки морских десантов предусматривалось расположить артиллерийские подразделения из нескольких орудий. План требовалось окончательно согласовать с пограничниками и моряками на более высоком уровне, так как их представители, работавшие со мной с самого начала, не были вправе принимать окончательных решений. При докладе проекта плана я попросил разрешения пригласить представителей командования округа погранвойск и флота. Бегло просмотрев мое творчество, начальник не забраковал его, но и не высказал одобрения; представителей командования пограничников и флота вызывать пока не разрешил. Он оставил план у себя и поручил мне другую работу. Я так и не узнал, проводился ли в жизнь хоть в какой-то степени этот план. Мне тогда показалось, что интерес к нему остыл. Наверное, возник другой, более основательный план обороны Кавказа, решаемый на более высоком уровне.