Раны. Земля монстров

– Когда мы прибудем в бухту, вы отрежете монаху голову по моему приказу. Не важно, одобрит нашу свадьбу Жрец или нет, обратно на корабль мы с мисс Кобб не вернемся. Голова послужит нам атласом, и мы возьмем ее с собой в Ад. После этого вы будете свободны от любых обязательств передо мной.

– Подождите-ка, вы что же, собираетесь отправиться вместе со своей дамой в Ад? Вы совсем помешались.

– Такова любовь. Но откуда тебе о ней знать?

* * *

Чуть позже Мартин проведал монаха. Листы, которые он оставил, были исписаны указаниями и детальной картой. Не забыв поблагодарить монаха, Мартин передал информацию капитану Туссену, который в свою очередь ее изучил. Спустя час курс в обход патрульных маршрутов Черного Закона был готов. Туссен не сомневался, что сможет проскочить мимо них незамеченным.

Паруса «Стола Мясника» наполнились ветром, и он начал пробираться через бурные волны и хлесткий дождь. В небе клубились черные тучи. Мартин больше не мог отличить день от ночи. Элис стояла рядом. Казалось, с прошлой ночи она стала еще счастливее и совершенно не заботилась о том, что отец мог заметить их привязанность друг к другу. О причинах этой перемены Мартин не догадывался, но давно уяснил, что Элис сама решит, когда и что рассказать.

Толстяк Галли шнырял неподалеку, не исчезая из поля зрения. Единственное, что не позволяло Мартину прогнать его, – близящийся конец путешествия. Он смертельно устал от нелепого вида коротышки, от насмешек и наглости. Мгновение, когда он бросит Толстяка на произвол судьбы, станет мгновением величайшей радости.

Команда корабля трудилась в зловещем молчании. Вместо белых парусов подняли черные. Капитан Туссен запретил вести переговоры и отдал приказ общаться посредством жестов. Риск встречи с Черным Законом толкал на чрезмерную осторожность несмотря на то, что непрекращающийся шторм глушил любые звуки.

Мартин вглядывался в белую пену у носа корабля, ощущая присутствие огромного существа, которое несколько часов назад доставило монаха. Он представлял, как под водой существуют цивилизации, целые города гигантов с огромными головами, склоненными в созерцании чуждых им философий, а также представлял их войны и наверняка странное искусство. Рисуемые воображением картины волновали и ужасали.

Элис коснулась его руки, отрывая от мыслей, и указала куда-то вперед. Прищурившись, он всматривался в морось дождя, не видя ничего, кроме накатывающих волн, брызг воды и движущихся облаков. Но терпение окупилось, и Мартин увидел землю. В бурлящем воздухе вырисовывалась зазубренная береговая линия, похожая на зубы челюстной кости. Он взволнованно развернулся, чтобы предупредить экипаж, но обнаружил, что в этом нет необходимости. Матросы повисли на оттяжках или застыли на палубе и смотрели во все глаза. Капитан Туссен стоял на кормовой палубе, поднеся к глазу подзорную трубу. Рядом с ним стоял мистер Ху. Мартин снова взглянул на землю, и сердце пропустило удар. Вот и берег Ада.

От страха он не помнил себя.

Элис прошептала:

– Уже совсем скоро, любовь моя.

Он обхватил ее за талию и безудержно поцеловал, не заботясь о последствиях, а, наоборот, принимая их. Внутри бурлил прилив силы, прилив королевской власти. В этот раз Элис не стала сопротивляться. Должно быть, она больше не боялась отца. Или не могла противиться притяжению, той стихийной энергии, что кипела у него внутри.

Пускай свирепствует Абель Кобб. Пускай бросятся на него с ножами Толстяк Галли, капитан Туссен и вся его команда. Он окропит океан Ада своей кровью.

* * *

Корабль долго плыл вдоль берега. Мартин не видел подходящего для высадки места: волны бились о зубастые огромные скалы, не доходя до берега. Если бы не вера в непогрешимость ордена Черного Железа, он бы уже отчаялся. В глазах матросов, проходивших мимо, зарождалось сомнение. Они беспокоили его больше, чем карта, – как долго авторитет капитана Туссена сможет держать их в узде?

Мистер Галли разделял эти опасения. Теперь он не отходил от Мартина ни на шаг, а его рука приросла к боку, к тому месту, где из-за пояса виднелась рукоять ножа. Что до Элис, она выглядела совершенно невозмутимой. В обществе Мартина и отца она не выражала ничего, кроме восторга по поводу неминуемого успеха.

Раскинувшаяся перед ними земля – еще не Ад. Он находился дальше, за горной грядой, пересечь которую без должной защиты и помощи было невозможно. Перед ними раскинулось пограничье. Мелколесье. Мартин повсюду замечал небольшие поселения, а где-то там, у самых гор, стоял монастырь Черного Железа.