Рапсодия для двоих

Умное животное всеми силами желало пробудить свою названную мать от затянувшегося сна, в котором она оказалась перед отчаянным броском в настоящую жизнь. Взяв котёнка на руки и закрыв от удовольствия зелёные, как морская волна, глаза, молодая женщина счастливо, чуть хрипловато смеялась. В этот миг она представляла себя настоящей матерью, баюкающей своего любимого малыша, живого, тёплого, пахнущего грудным молоком. Медленно, но верно Светлана-кошатница превращалась в Светку-преступницу, только и выжидающую подходящего момента для похищения чужого ребёнка.

Тайные срывы и мелкие обиды на весь окружающий Светлану чёрный рай (так она называла свою невзрачную жизнь по старой привычке давать имена и прозвища всему тому, что её хоть как-то волновало) привели мечтательницу и умницу в медицинское училище. Окончив его экстерном с красным дипломом, новоиспечённая сестра милосердия нашла в онкологической больнице работу, опасную для психически нездорового человека. Трудясь медсестрой в палате смертников, она привыкла видеть каждый день безжалостные холодные прикосновения к людским телам костлявой, вооружённой неправдоподобно огромной косой тётки со странным и нисколько не пугающим прозвищем «косуха». В местной больнице «ну очень широкого профиля» (как незлобиво шутили лежащие здесь больные) палатой смертников называли реанимационную палату.

Ласковая, расторопная медсестра с коротко подстриженными и уложенными по самой последней моде кудряшками вскоре всем полюбилась. А самой Светланке, как её ласково звали на работе, казалось, что всё так и должно идти. Без перемен, без переживаний и слёз о потерянном женском счастье, без главной мечты быть любимой и желанной. Семейное счастье не спешило к потухшему очагу. Река желаний разливалась всё шире, грозя затопить и без того больную психику молодой женщины. В её безрадостную жизнь всё настойчивее и чаще врывалось дикое желание бурного секса с потными доходягами, регулярно посещавшими главного больничного онколога. Ещё не старая женщина ну очень средних лет (как острили всё те же больные) так же, как и Светка, пожинала плоды одиночества, но нисколько об этом не жалела.

Резкий звук прервал тягостные воспоминания повзрослевшей «замарашки» и «невставайки». Мелодиловал огрызочек их старенького домашнего телефона, чудом уцелевший после незапланированного падения с балкона во время пьяной ссоры с матерью. Молодая, без пяти минут, тридцатилетняя женщина давно хотела приобрести новый аппарат. Да так и не решилась выбросить это чудо, оставшееся после покойного деда Сергея, с которым Светка познакомилась вопреки воле своей матери. Послушная девочка долго не решалась встретиться с уважаемым всеми ветераном и орденоносцем, боясь визгливого крика и притворного гнева Софьи Андреевны. Возмущённая мать яростно размахивала руками при одном лишь упоминании о старом распутнике. Так она называла деда Сергея по какой-то одной ей известной причине.

Сергея Даниловича Громушкина, по кличке Серёга-Тарзан, связывала настоящая мужская дружба с Кириллом Евсеевичем Снегирёвым, любимым дедом Светкиной подруги Таньки. Оба старика честно отслужили в одном полку с первого и до последнего дня великой народной войны. Получили равное количество медалей и орденов. Обоим нравились одни и те же песни, стихи и фильмы про войну и победу. Будучи по натуре прагматиком-минималистом, Кирилл Евсеевич не понимал непреодолимого стремления своего старинного фронтового друга тащить в свой дом всё, что не попадя. От старого самовара до поношенной обуви, случайно попавшей ему на глаза.

Если бы практичному Кириллу предложили на выбор современную морозильную камеру или старинный холодильник, конечно же, он остановил бы свой выбор на модной, пусть не всегда удобной вещице.

А Серёга-Тарзан никогда не тяготел к новейшим направлениям ни в моде, ни в искусстве. Покупая старую рухлядь, Сергей Данилович долго приценивался и сердито ворчал, если размеры приобретаемого хлама не позволяли ему унести купленное сокровище самостоятельно. Тогда им нанимался гужевой транспорт, крутившийся и днём и ночью около вещевого рынка, огороженного свежевыкрашенными жёрдочками ярко-жёлтого цвета. После скоропостижной смерти Сергея Громушкина хоронившие его соседи с большим трудом протиснули малиновый гроб с телом ветерана через стоявшие повсюду полочки, тумбочки, столики и табуретки, запинаясь за огромные пакеты с хозяйским добром.

Отрешённо глядя прямо перед собой, Светлана пыталась собрать воедино всё, что она когда-то слышала о своём дедушке от презиравшей его матери и от своего отца, сбежавшего к внучке Кирилла Евсеевича, тоже знавшего Сергея Даниловича не понаслышке. Жаль, что время успело забрать не только самого деда, но и его жену, юродивую от рождения Верочку.

Первая и единственная Серёгина женщина окрутила завидного жениха с курортной быстротой, родив ему сразу двух сыновей: Ивана и Петра. Светка часто слышала от подвыпившего деда то ли достоверную историю из прошлой жизни своего отца, то ли пьяную придумку, созданную специально для любимых внучек.